Шайка бросилась врассыпную, словно котята от пылесоса. Кто-то вслепую отстреливался, мою кирасу царапнула шальная пуля, другая попала в дерево – мне на голову посыпалась хвоя. Лишь Рыба сохранил самообладание и юркнул за каменную стену склепа. В следующую секунду он высунулся и выстрелил из кавалерийского пистолета.
Я усмехнулся, видя, что он целится не в меня, а в духа, ведь единственно верным решением было атаковать призывателя. Однако рапинай от выстрела вздрогнул и рассерженно зашипел. Я почувствовал, как мой контроль над ним уменьшился. Рыба оказался не так прост – стреляет серебром! Мы этого не любим!
Дождавшись, пока рапинай откусит голову одному из беглецов, я поспешно натравил его на Рыбу. Рапинай повиновался нехотя, черные глаза глянули на меня со злобой. Еще пара таких выстрелов, и лучше бы от него избавиться, пока он не накинулся и на меня.
Я видел незащищенную спину Рыбы, полностью сконцентрированного на рапинае. Эх, сейчас угостить бы его Прицельным выстрелом, но единственная рука была занята укрощением духа. Словив еще одну пулю, тот еще хуже реагировал на команды: полетел на Рыбу не прямиком, а по дугообразной траектории – выпрямить ее мне стоило неимоверного усилия воли. Пот катился по лбу, ладонь жгло, пульсирующая нить вытягивала из меня жизнь.
Очередной выстрел ранил не только духа, но и меня. Я вздрогнул, как от удара током, однако последовавшее бешенство рапиная сыграло на руку: он самовольно кинулся на ближайшую цель, которой, по счастью, оказался не я, а Рыба.
Рапинай проигнорировал каменный бортик, за которым пригнулся разбойник, и обрушился раскрытой пастью вниз, захватывая челюстями и камни, и стрелка. Как будто циркулярные пилы вгрызлись в железобетон – раздался скрежет, дробились и плавились камни, рвалась плоть и трещали кости, кипела кровь, поляну заволокло черным дымом, царапающим гортань гадким привкусом. Я выгнулся дугой – все мышцы тела свело судорогой, позвоночник хрустел, нервы стонали от напряжения, во рту было солоно от крови.
Внезапная легкость застала меня врасплох, я потерял равновесие и упал в траву. Рапинай исчез, вернувшись в эфирные пучины, ветер стих, сорванные с деревьев листья медленно опадали на землю. На поляне не осталось никого живого. Кроме меня.
Адреналин до сих пор щекотал нервы, волосы стояли дыбом, руки покрылись мурашками. Стряхивая с лица травинки, я поднялся и выругался.
Когда-то моих навыков гоэтии хватало, чтобы чувствовать себя уверенно в любой схватке, но теперь мое секретное оружие стало не таким внушительным. Да, разбойники оказались сильнее среднего, а главарь и вовсе в два раза превосходил меня по уровню, однако результат