Таким образом, из собственных слов моего отца бесспорно явствует: если бы ему удалось закончить повествование в желаемом ему объеме, он воспринимал бы три «Великих Предания» Древних Дней (о Берене и Лутиэн, о детях Хурина и о падении Гондолина) как произведения вполне самодостаточные и не требующие знакомства с обширным корпусом легенд, известным как «Сильмариллион». С другой стороны, как отмечал отец в том же письме, сказание о детях Хурина неразрывно связано с историей эльфов и людей в Древние Дни и неизбежно содержит в себе изрядное количество ссылок на события и обстоятельства предания более масштабного.
Замысел данной книги никоим образом не предполагает обременять читателя изобилием примечаний, содержащих в себе сведения о персонажах и событиях, которые в любом случае редко по-настоящему значимы для повествования как такового. Однако некоторые разъяснения необходимы; соответственно, я привожу во «Введении» сжатое описание Белерианда и населяющих его народов в конце Древних Дней, когда родились Турин и Ниэнор; и в придачу к карте Белерианда и северных земель прилагаю список имен и названий, встречающихся в тексте, с краткими пояснениями к каждому, и упрощенные генеалогии.
В конце книги помещено Приложение в двух частях: в первой рассказывается о попытках отца создать окончательный вариант трех вышеупомянутых легенд, а во второй – о составлении текста данной книги, который во многом отличается от варианта «Неоконченных преданий».
Я глубоко признателен моему сыну Адаму Толкину за неоценимую помощь в упорядочении и компоновке материала во Введении и Приложении и за внедрение книги в устрашающий (для меня) мир электронных носителей.
Введение
Средиземье в Древние дни
Характер Турина всегда был исполнен огромной значимости в глазах моего отца. В диалогах прямых и непосредственных он рисует живой и яркий портрет Турина-ребенка, существенно важный для понимания повествования в целом: его суровый, чуждый легкомысленному веселью нрав, его острое чувство справедливости и сострадательность; а также Хурина – порывистого, жизнерадостного весельчака, и Морвен, матери Турина – сдержанной, храброй и гордой; и живописует жизнь усадьбы в холодном краю Дор-ломин на протяжении лет, уже омраченных страхом, после того, как Моргот прорвал Осаду Ангбанда – еще до рождения Турина.
Но все это – события Древних Дней, Первой Эпохи мира, произошедшие