«Как же подло, – с горечью подумала Ханна. – Как несправедливо! Ведь я не сделала ничего плохого!»
Вдруг ее левая рука сама полезла в пакет и достала из него круглую булочку. А то, что произошло дальше, было ничем иным, как преступлением против кайзера и отечества. Но Ханна не могла иначе. Она держала булочку в руке, укрыв ее под платком, пока они не дошли до стройки. И тут в один миг круглая вкуснятина поменяла своего владельца.
Все это произошло буквально в мгновение ока, и знали об этом лишь двое: Ханна Вебер, помощница кухарки, и русский парень. Подарок быстро исчез у него под курткой.
3
Уже дважды секретарь Оттилия Людерс стучалась в дверь бюро Пауля, чтобы спросить, не подложить ли молодому господину дров. Но Пауль с усмешкой отказывался – что он, мерзляк, что ли. Там, в цехах, где работали женщины, тоже не топили. Людерс хотела было сокрушенно вздохнуть, но вместо этого поставила ему на письменный стол чашку с эрзац-кофе, хотя он вообще-то ее не просил. Секретарь считала, что в такое холодное зимнее утро просто необходимо выпить чего-нибудь горячего.
– Мило с вашей стороны, фройляйн Людерс!
Пауль откинулся на спинку стула, чтобы критическим взглядом посмотреть на свой чертеж. «Если бы только Якоб Буркард, отец Мари, был жив. Он легко бы набросал чертеж этого станка».
Покачав головой, он взял ластик, что-то исправил, потом с помощью линейки и треугольника добавил к чертежу еще кое-какие детали, после чего удовлетворенно кивнул. Он не был гением, как бедный Буркард, зато он был хорошим практиком и неплохим бизнесменом. Надо попросить Бернда Гундермана из прядильного цеха взглянуть на его чертеж. Много лет назад Гундерман переехал сюда из Дюссельдорфа, где работал у Ягенберга. Тот уже в те времена занимался изготовлением бумажного волокна. Гигантские рулоны бумаги разрезались на полоски шириной от двух до четырех миллиметров, проклеивались на концах и вытягивались в нить. Из таких бумажных нитей можно было ткать материал. В основном это были грубые ткани, которые годились для мешков, переносных и приводных ремней. Из более тонких волокон можно было изготавливать и ткань для одежды. Правда, такой текстиль был весьма неудобен, его нельзя было стирать как обычно, а под дождем он промокал и приобретал совсем непрезентабельный вид. Но в связи с тем, что в рейхе катастрофически не хватало сырья, производство бумажного волокна набирало обороты. Ткацкая фабрика Мельцера была на грани закрытия, вот если бы удалось наладить производство этих волокон…
Ход его мыслей прервал тихий стук в дверь бюро.
– Пауль?
В душу закралось какое-то недоброе чувство. И с чего это вдруг отец постучал в дверь? Обычно он приходил в бюро сына в любое время без предупреждения, как ему заблагорассудится.
– Да, папа. Мне зайти к тебе?
– Нет-нет…
Дверь слегка дернулась, а потом распахнулась настежь, и Иоганн Мельцер вошел в кабинет. После