– Э-э… да, – отозвался пойманный мною парень, явно молодой. Может быть, моего возраста. – Ладно. Сюда.
Он проводил меня к стойке информации, а потом довел до стоянки такси. Обычно поездки на такси давали мне небольшую передышку, но осознание того, что рано или поздно придется покинуть уже знакомый, безопасный салон машины, шагать по незнакомым улицам и входить в здание отеля, сильно действовало на нервы и эмоционально опустошало. Впрочем, эмоций у меня давно не осталось, а нервы и вовсе будто уснули. Так что я проехал в такси, заплатил за проезд и выбрался из машины. Чему быть, того не миновать.
В чертовом роскошном номере люкс, который я все равно не мог увидеть и оценить по достоинству, обнаружилась двуспальная кровать. Вот бы рухнуть на нее и не двигаться целый день! Но я вдруг понял, что совсем не устал. Только морально вымотался до предела. Вот почему меня по большей части ничего не волновало.
Я открыл чемодан и занялся привычным делом. Не из-за того, что мне хотелось или это было необходимо. А просто… почему бы и нет? Все равно нечем заняться. И я на автомате начал двигаться по комнате. Приготовил костюм для завтрашнего концерта Шарлотты. Сегодня у оркестра был выходной, а значит, и у меня тоже. Затем разложил свои устройства, достал ноутбук и обошел номер, чтобы определить его размеры и понять, как от кровати добраться до ванной.
Я принял обжигающе горячий душ, надеясь, что он меня взбодрит. Не помогло. Когда я закончил, часы показывали полдень, и я решил выбраться куда-нибудь пообедать. Так будет правильно. Если я сейчас лягу на кровать, то вряд ли заставлю себя снова подняться. Возможно, так и проваляюсь несколько дней в постели, а когда позвонит Люсьен, то по моему голосу сразу поймет, что я не в силах двигаться дальше.
Покончив с обедом, я остался сидеть за столиком в кафе и раздумывал, чем занять себя на остаток дня. В прошлой жизни я посещал Амстердам. Это был красивый город с каналами и велосипедистами, разъезжающими по мощенным камнем улицам. Он буквально дышал историей, и здесь находились важные достопримечательности. К примеру, дом Анны Франк, но что с того? Тихий, едва различимый голосок убеждал меня сходить туда, прочувствовать историю этого места, пусть даже я ничего не увижу. Не стоит упускать такую возможность.
Но я ею не воспользовался.
Здесь также находился музей Ван Гога. Бесценные произведения искусства, висящие в трех футах от моего лица, с таким же успехом могли быть обычной мазней, и я бы не заметил разницы.
Нет-нет, я себя не жалел. По правде говоря, то, что я не мог увидеть знаменитые места, никак меня не беспокоило. Я все равно ничего не мог с этим поделать, так зачем себя накручивать? Это ли не прогресс? Принятие собственной судьбы? Я убеждал себя, что так оно и есть, но тот же самый тихий голосок шептал, что я сильно заблуждаюсь.
Мне нужно было как-то выбираться из этого оцепенения, полнейшей пустоты – настолько глубокой, что даже не походила на депрессию. Я поинтересовался у официанта, не знает ли он кафе другого типа, в котором торговали не только едой. Если нельзя изменить реальность,