– Да-да, – нетерпеливо перебил меня барон. – Это к аббату, решайте с ним. Но помните, я жду вас к ужину, поведаете мне все, что сумеете разузнать. – И он задумчиво поглядел на корабль.
Глава II
Аббат не противился решению барона поместить Демона в нашей монастырской обители, даже наоборот, подчеркнуто произнес, что делам мирян дóлжно стоять бок о бок с делами церкви.
Вечером, как мне было велено, я отправился в замок на горе. Сумеречный город был на удивление тих, когда я пробирался узкими улочками: кто задержался в церкви в молениях своих духовных, кто уже наслаждался отдохновением в домашнем уюте; со стороны лагеря доносились слабые отзвуки вечерней молитвы. Над хрупкими скорлупками домов нависала зловещая в ночи тень чужеродного корабля.
И все же в воздухе витало некое сладостное волнение, опьянение от победы над неземными силами, казалось, весь Энсби уверовал, что Бог не оставит нас.
Через двор замка, мимо утроенной стражи, я прошел прямо в трапезную залу, холодную и мрачную, несмотря на множество факелов, отбрасывающих колеблющиеся тени на развешенные по стенам оружие и гобелены. За широким столом восседали вся городская знать и военачальники, сновали слуги, на каменном полу, высунув языки, лежали баронские псы. Голоса собравшихся многократно отражались в высоких сводах, и в зале стоял равномерный низкий гул. На первый взгляд все было как обычно, но за внешним спокойствием чувствовалось сокрытое напряжение.
Барон де Турневиль оказал мне особую честь, пригласив сесть рядом с собой и своей супругой.
Позвольте на минуту отвлечься от повествования и описать Роже де Турневиля, барона и рыцаря.
Представьте себе высокого человека лет тридцати, крепкого телосложения, с серыми глазами и орлиным носом на худощавом лице, которое несколько портили большие оттопыренные уши. Светлые волосы, подстриженные по последней военной моде, тоже, увы, не украшали его внешность.
Большую часть данной ему Богом жизни он проводил на полях сражений, запустил дела, и хозяйство его медленно, но верно приходило в упадок. К тому же ношение воинских доспехов явно не способствовало появлению хороших манер; и все-таки сэр Роже был по-своему добр и умен.
Жена его, леди Катрин, дочь виконта де Мони, являла собой полную противоположность мужу. Голубоглазая, с густыми каштановыми волосами, она была настоящей красавицей, но характер имела отчасти капризный и сварливый. Большинство дворян считало, что этот брак не соответствует ее утонченному воспитанию, полученному в родительском доме в Винчестере.
У них было двое детей – Роберт, чудный мальчик шести лет, мой ученик, и трехлетняя Матильда.
– Ну, брат Парвус, – прогремел на всю залу барон, – садитесь, выпейте с нами. Эх, черт возьми, сегодняшняя победа заслуживает большего, нежели эль! – При этих словах носик баронессы слегка сморщился, в доме ее родителей эля удостаивались лишь слуги.
Не успел я опуститься в кресло, как сэр Роже