– В общем, дай знать, если тебе понадобится помощь со списком, – говорит Юнхи, вставая. – У меня встреча в пять, так что давай пересечемся на днях, хорошо?
Я не слышу, как она уходит. Интересно, всегда ли Юнхи была такой? Может быть, я просто никогда не замечала того, как высоко она ценит эффективность, итоговые показатели и победы, ценит сильнее, чем привилегию оставаться человеком.
Я смотрю в синеву приливных бассейнов и пытаюсь напомнить себе, что неправильно воспринимать себя как хозяйку Долорес. В конце концов, она – животное, клубок нервных окончаний и инстинктов, движимых голодом. Но потом я вспоминаю, как расширяются ее глаза всякий раз, когда я надеваю оранжевое или розовое, как она почти что танцует в аквариуме, когда ей меняют воду, как неторопливо она решает головоломки, которые я ей даю, – подозреваю, не потому, что она не может их решить, а потому, что ей нравится сам процесс.
Анемичный на вид рак-отшельник взобрался на плоский камень и следит за мной с новой наблюдательной точки. Его собратья усердно копаются в песке. Интересно, знают ли они, сколь фальшив их мир, остались ли у кого-нибудь из них воспоминания о настоящем песке и настоящем океане, унаследованные от предков, и способны ли они мечтать об иной доле.
Глава 2
Двадцатью одним годом ранее
В первый раз, когда я переступила порог океанариума, мне было девять и я капризничала. Пребывала не в духе, как сказала бы моя мама. Был жаркий июльский день, тротуары лопались от жары. Наш кондиционер и холодильник перестали работать, и мои родители поссорились. Я закрыла уши руками, но отдельные слова, такие как «расходы», «всегда» и «твоя вина», все равно проскальзывали сквозь мои пальцы. Моя мать, с мокрыми от пота волосами, прилипшими к щекам, яростно жестикулировала на кухне и кричала на отца, спрашивая его, как он мог забыть оплатить счета за электричество в самое жаркое время года.
Несколько лет назад отец оставил свою низкооплачиваемую научную должность в местном университете ради работы в океанариуме торгового центра «Фонтан-плаза». Умма заставляла меня отводить глаза всякий раз, когда мы проезжали мимо. Обычно она выбирала непопулярные маршруты, чтобы не проезжать мимо этого здания – по ее словам, настолько уродливого, что у нее болели глаза, – но его фундамент делил пополам основную магистраль и другую главную дорогу, поэтому иногда поездки мимо «Фонтан-плазы» были неизбежны. Он был огромным, растянувшим свои лапы бледным пауком, с наружными стенами, которые время от времени необъяснимым образом покрывались оранжевой и синей плиткой.
Океанариум находился на втором этаже торгового центра. Умма отказалась взять меня с собой и не отпустила одну, сказав, что я слишком маленькая и, кроме того, что мы не должны поощрять глупость моего отца. Она так и не простила ему, что он бросил университет, повернулся спиной к респектабельным академическим кругам, чтобы стать, как она выражалась, прославленным животноводом.
В тот день небо мерцало от жары, а воздух