Тени их на степь упали…
И ковыль головки клонит, —
Это тени стебли смяли.
Тихий шорох ковыля
Плавно льется в небеса,
Точно чьи-то голоса
Шепчут сказки, веселя
Душу юную мою.
Хищный беркут плавно вьется
Там высоко точкой черной.
И оттуда клёкот льется,
Клёкот мощный и задорный.
Царство силы и свободы —
Степь могучая моя…
В лесу над рекой жила фея,
В реке она ночью купалась
И раз, позабыв осторожность,
В рыбацкие сети попалась.
Смотрели рыбаки, дивились…
Любимый товарищ их, Марко,
Взял на руки нежную фею
И стал целовать ее жарко.
А фея, как гибкая ветка,
В могучих руках извивалась
Да в Марковы очи смотрела
И тихо над чем-то смеялась.
День целый они целовались,
А чуть только ночь наступила, —
Пропала красавица фея,
А с нею и Маркова сила.
Дни Марко всё рыскал по лесу,
А ночи сидел над Дунаем
И спрашивал волны: «Где фея?»
А волны смеются: «Не знаем!»
Повесился Марко на горькой,
Трусливо дрожащей осине…
И други его схоронили
Над синим Дунаем в теснине.
Ночами к нему на могилу
Та фея сидеть приходила…
Сидит и над чем-то смеется…
Ведь вот как веселье любила!
Купается фея в Дунае,
Как раньше, до Марка, купалась..
А Марка уж нету! От Марка
Лишь песня вот эта осталась!
А то еще есть песня
О старом казаке,
Что плыл куда-то ночью
На лодке по реке.
Будил он рыб и воду
Ударами весла…
А в сонном небе ночи
Над ним луна плыла.
И нежно там сияли
Красавиц звезд огни,
И знали всё, что будет
Со стариком, они.
А было вот что: в лодку
Русалка села вдруг
И вырвала со смехом
Весло из старых рук…
Была она красива,
Нага и молода,
С волос ее струилась
Алмазная вода.
Смеясь, она играла
Казацкой бородой
И говорила: «Хочешь
Любить меня, седой?
Но, впрочем, где тебе уж!
Вот ты и дряхл, и стар,
Ты не погасишь лаской
Кипучей страсти жар!
Ты не обнимешь крепко,
Ты слишком слаб, казак…
А ну-ка, поцелуй-ка,
Как я!.. вот так!.. вот так!..»
Она его схватила
И стала целовать,
И стала в уши песни
Тихонько напевать.
Остатки силы юной
Проснулись в казаке…
«Могу!..» – пронесся шепот
По дремлющей реке.
Он берегов уснувших
Во мгле не