Ему было странно видеть собственную могилу. Словно он обманул судьбу, а она напомнила, где ему на самом деле надлежит быть. Он замер, разглядывая надпись, как вдруг из гущи деревьев вылетел Хлебушек, приземлился на плиту и громко закаркал.
Рэндалл встрепенулся, а Хлебушек посмотрел на него пронзительным взглядом, словно осуждая за мрачные мысли, и повернул голову вправо.
На последнюю могилу в этом ряду.
Рэндалл приблизился на ватных ногах и опустился на колени перед надгробием. Ласково и бережно смахнул снег, открывая вид на изящно высеченные буквы:
Джоанна Аннабель Корвин
Своим светом и теплом ты затмевала само солнце.
Рэндалл дрожащими пальцами провел по надписи, сдавленно вскрикнул и заплакал, уткнувшись лбом в холодный камень.
– Анна… сестренка…
Он задыхался от безутешных рыданий. Одной рукой обнимал каменную плиту, как маленького ребенка, а пальцами другой ковырял мерзлую землю, будто пытался высвободить любимую кузину из плена ледяной могилы.
Это неправильно. Так не должно быть! Она должна жить и радоваться любимому мужу и их сыну. Она должна быть счастлива.
Горячие слезы обжигали заледеневшие щеки, а в горле моментально запершило от вдыхания студеного, зимнего воздуха. Перед глазами возникали, сменяя друг друга, разные образы.
Солнечная, светлая Анна с голубыми лентами, вплетенными в медово-золотистые кудри, заливисто хохочет над его шутками.
Тонкие изящные пальчики плавно перебирают клавиши старого пианино, рождая нежную мелодию, что струится по залу и проникает в самые потаенные глубины души и пробуждает трепетные чувства.
Большие серые глаза смотрят на него с проницательностью и преданной любовью. Они не такие холодные, как у всех остальных Корвинов, – в них удивительным образом сочетаются суровость, унаследованная от могучих предков, и нежность, передавшаяся от матери.
Она не должна была умирать так рано.
Плечи Рэндалла тряслись уже не только от рыданий. Поднялся холодный ветер, пронизывающий до костей, а он выбежал из замка в одном сюртуке. Однако он даже не сдвинулся с места и продолжал обнимать могильный камень и горько плакать.
За спиной раздался мягкий сочувственный голос:
– Ваше Высочество, грядут тяжелые времена. Вам нужно оставаться сильным, а зимняя хворь лишь усложнит ваше бремя.
Рэндалл резко обернулся.
Алистер стоял над ним с теплым зимним плащом в руках.
– Наденьте.
Рэндалл не отреагировал на просьбу советника. Вновь повернулся к надгробному камню и прислонился к нему лбом. Слезы по-прежнему стекали по его щекам непрерывным потоком, но теперь он плакал безмолвно, всеми силами пытаясь не всхлипывать при лорде.
– Мне очень жаль, принц Рэндалл. Леди Джоанна не заслуживала такой участи.
Алистер накинул плащ с меховой подкладкой