Правда, первое знакомство с курсом и своей группой, где ей предстояло учиться, ее разочаровало. Статных красавцев, способных вскружить голову с первого взгляда, не наблюдалось. К тому же на их факультете мальчиков было не густо.
«Нужно приглядеться, узнать друг друга получше», – утешала себя Маша.
Сначала Маша решила, что ей нравится Саша Эйсснер – невысокий крепыш с воловьим взглядом из-под длинных ресниц. Она даже стала фантазировать на эту тему, а на овощебазе, куда их частенько после занятий посылали перебирать капусту, старалась держаться к нему поближе. Но скоро поняла, что Саша, в сущности, хороший и интересный мальчик, играет на гитаре и поет задушевные песни, но чувство, которое она к нему испытывает, отнюдь не романтическое. Потом она стала обращать внимание на высокого худого Илью, но опять поняла, что это иллюзия.
«Он еще появится», – решила Маша.
Их общежитие – двухэтажное ветхое здание старой постройки – было заселено только первым курсом, за исключением одной комнаты, оставленной за четверыми мальчиками-второкурсниками, – по объяснению комендантши: для хозяйственных общежитских нужд. Холодный первый этаж занимали мальчики; на втором жили девочки. На первом этаже за лестницей располагалась кухня с тремя допотопными газовыми плитами. Рядом с кухней – маленькая бытовочка с деревянными лавками под закрашенной белой краской окном, из которого жутко дуло. Из стены, смежной с кухней, торчали два крана: один с холодной водой (зимой просто ледяной), другой – по идее – с горячей, идущей из электрического водонагревателя. Но водогрей чаще всего был неисправен, и воду грели в кастрюлях. В бытовочке стирали, мыли голову и кое-как мылись сами из тазиков.
Основной достопримечательностью бытовочки было то, что из нее вела дверь в химическую лабораторию. Девочки, моясь, кричали в дверь:
– Мы моемся!
– Принято! – отвечали из-за двери.
Желающие выйти из лаборатории подавали сигнал стуком:
– Мы выходим! Можно?
– Ой, через три минуты!
Убогий студенческий быт поначалу Машу удручал. Она была уже избалована богатым заводским общежитием (исключительно женским), где на каждой кухне стоял холодильник, в коридорах висели зеркала, а в комнаты выдавали ковровые дорожки. Душ можно было принимать ежедневно, а в актовом зале стоял цветной телевизор. Своих девочек комендантша держала в строгости: в одиннадцать вечера все гости изгонялись.
Нравы студенческого общежития были куда вольготнее. Вчерашние школьники, вырвавшись из-под родительской опеки, отводили душу. Свобода пьянила и сводила с ума.
Машинами соседками по комнате оказались девочки из разных групп. Света Паршина – гладкая девица с выпуклыми рыбьими глазами – этим летом поступала в театральный. Пройдя все туры, она даже вышла на экзамены, но глупо срезалась на сочинении: