– Ты другого имени не мог что-ли придумать?
– А как бы ты хотела, чтобы тебя звали? – говорю.
– Ну я не знаю.
– А хотела бы быть Викой или Мариной?
– Фу!
И вот этот ответ длиной в две буквы был более чем красноречивым. А наше короткое свидание с мамой под окнами палаты в роддоме закончилось тем, что в окно влетело имя Катя, а из окна вылетели колбаса и прочие бесполезные продукты.
Я как-то быстро привык к новому положению вещей, кроме, конечно, отдельных случаев. Например, трудно привыкнуть к тому, что тебя могут без предупреждения совершенно неожиданно огреть по голове трёхлитровой банкой, пусть и пустой, или железным игрушечным пистолетом. Я очень старался верить, что это делалось неосознанно, что ребёнок ещё маленький и ничего не понимает. Но от этого синяки не становились менее синими, а шишки менее высокими. А ещё появились определённые обязанности. Куда ж без них на правах старшего брата? Это вечное: посиди с Катей, поиграй, возьми с собой на прогулку, просто присмотри, чтобы никуда не залезла. Хотел бы я всё вернуть назад, когда был единственным ребёнком? Когда всё внимание было моим, и всё крутилось вокруг меня одного? Да ни за что на свете! Я и сейчас начинаю скучать, когда мы подолгу не видимся и не созваниваемся.
В общем, я был очень рад появлению сестры. И не потому, что девочки обычно играют в куклы и мои машинки с солдатиками были в относительной безопасности, нет. Скажу больше – сестричка играла вообще всем, что под руку попадётся. Особенно ей нравилось играть отцовскими инструментами. Радовался я совершенно другому. Как уже говорилось раньше, девчоночий мир – особенный. Мне трудно это объяснить даже самому себе. Видимо неспроста я сам стал отцом девочки. Что-то есть в этом символичное.
Тем временем наступала пора вступать во взрослую жизнь. Ну как во взрослую? Идти в школу, в первый класс. Последние дни в детском саду омрачились моей болезнью. Какой-то вирус пробрался в мою внутреннюю фабрику по переработке еды и не давал мне ни чихнуть, ни засмеяться. Закончилось всё больничной палатой человек примерно на сорок. Болезнь сопровождалась жуткой диареей, при которой боишься делать не то что резких движений, а вообще лишний раз пошевелиться. Но спасибо медперсоналу, который не давал скучать. Нас кормили горстями таблеток, зачем-то взвешивали каждые пять минут и развлекали мультиками, отчего приходилось менять исподнее в два раза чаще. Родители, видя такой «прогресс», приняли единственное разумное решение. Меня прямиком из больницы отправили к бабушкам на Кавказ, лечиться солнцем,