Жаль, у куртки Дэваля не было капюшона, но я добавила к списку прегрешений еще одно и стащила у зазевавшегося паренька, что выделывал трюки на самокате на пустыре у леса, бейсболку. Вряд ли кто-то в городе меня узнает: я давно перестала со всеми общаться, а мачеха сейчас наверняка была на работе, но все же поставила себе задачу-максимум: не стать мертвой девушкой, разгуливавшей по улицам. По крайней мере, в прессе и соцсетях.
Я знала, что сделаю. И понимала: Самаэль не погладит по головке. Если кто-то узнает, я отправлюсь в Аид раньше, чем успею мяукнуть. Но кто узнает, если Дэваль разыскивает беглую душу, а больше здесь никого нет?
До катка, где я провела большую часть детства, было около получаса ходу. Пришлось долго прятаться в тени деревьев поодаль, прежде чем двери ледового дворца откроются для посетителей. Ни у кого не вызвала вопросов девушка в мешковатой куртке, проскользнувшая через холл к раздевалкам.
Каток относился к кампусу, и лишь по этой причине за мной продолжали держать шкафчик для спортивной формы и коньков. Существовала высокая вероятность, что после моей смерти шкафчик освободили. Но я была готова поспорить на любимый лимон – никто не вспомнил о шкафчике мертвой девушки. Вряд ли в колледже вообще кто-то знает, что я мертва. К началу нового семестра позвонят мачехе, чтобы сообщить об отчислении, и дежурно выразят соболезнования.
Но все же рука дрожала, когда я набирала код. То ли потому, что я боялась, что шкафчик не откроется, то ли потому, что, наоборот, надеялась на это. Удивительно, как тот, кто декларирует абсолютное равнодушие к окружающему миру, вдруг с горечью понимает, что миру было плевать на него в ответ.
Замок приветливо щелкнул, и в следующую секунду я уже смотрела в прошлое.
Это оказалось тяжелее, чем я себе представляла. Особенно фото на внутренней стороне дверцы. Мое первое соревнование. Я заняла четвертое место с отрывом от третьего в пару десятых балла. Не попала на пьедестал, и тогда это казалось величайшей трагедией.
Тогда папа дождался, когда пройдет церемония награждения, поставил меня на верхнюю ступень и сказал, что хоть медаль я сегодня и не взяла, все же стала первой – только из Даркблумов.
– Никто и никогда в нашем роду не участвовал в таких соревнованиях, малышка. Никогда еще мы не добивались такого успеха. Каждый из Даркблумов боролся за то, чтобы мы с тобой оказались здесь. Даже четвертое место – это огромный успех, потому что еще каких-то двадцать лет назад девочки в нашей семье не могли и мечтать о том, чтобы выйти на профессиональный лед. А мы с тобой смогли. Я заработал для тебя эти тренировки, а ты пахала, чтобы стать лучше, чем двадцать три участницы, понимаешь? Осталось всего три шажочка – и ты на вершине.
Разве я могла подвести род Даркблумов? Могла не стать лучшей?
Так мне казалось. Лишь после смерти отца это восхождение на вершину показалось бессмысленным.
Горы тетрадей, пачки шоколада, стаканчик из-под кофе – я не была образцово опрятной студенткой. Но все эти напоминания о прошлой жизни, в которой существовали пластиковые пакеты и трубочки,