– У нас просто нет льда. Стикс никогда не замерзал раньше. А катков мы не строим. Многие здесь – иные, никогда не бывавшие на Земле. Даже если они и слышали рассказы, никогда не видели многих вещей вживую. Ты привлекаешь не только красивым катанием, но и самим фактом того, что тебе позволено делать это на Стиксе. Ни у кого нет иллюзий. Все знают, с чьего позволения ты здесь. По этой же причине никто не решается ступить на лед, хотя все они уже знают, что он безопасен.
– А почему, если дар создавать искусство такой редкий, вы не используете талантливые души? Столько крутых художников уже умерло! Композиторов!
– Оказавшись в нашем мире, душа теряет свои способности. Остаются только навыки. Их хватает, чтобы что-то создавать, но теряется магия. Вы не замечаете ее на Земле. Ищете какие-то критерии, техники, смыслы. Но дело совсем в другом, в том, что нельзя увидеть или вывести из формулы. Кстати, ты не против, если я порисую тебя, пока ты катаешься?
– Я думала, ты рисуешь по одному портрету на душу.
– Тот мне пришлось… м-м-м… уничтожить. Не получился. Таких, как ты, сложно рисовать. В вас слишком много эмоций.
– Валяй, – отмахнулась я.
Закончила шнуровать коньки и осторожно спустилась на лед, чувствуя, как с каждым шагом сил становится все больше и больше.
Наверху, у перил, столпился народ. Они жадно всматривались в каждое движение, изрядно нервируя, и я подумала, что в следующий раз стоит попроситься сюда ночью. Мне хотелось восстановить чуть больше сложных прыжков, но не хотелось валяться по льду на глазах всего Мортрума.
Но даже простейшие вращения и легкие разминочные прыжки привели меня в чувство. Лезвия безо всяких усилий скользили по поверхности льда, оставляя едва заметные царапины. А где-то в глубинах темных вод по течению плыли души-огоньки. Сначала мне казалось, они совсем меня не замечают, но вскоре стало ясно, что это не так – там, где я выходила из прыжка, где в лед врезались зубцы, на миг вспыхивал и тут же гас свет. За ледяными узорами следовали и огни, подсвечивая рисунок танца.
Да, я оказалась плохой фигуристкой. Не завоевала медали. Не принесла победы. Не вписала свое имя в историю.
Но никто из тех, кем я восхищалась, никто из тех, кому отчаянно завидовала и на кого хотела быть похожей, ни одна олимпийская чемпионка, ни одна чемпионка мира не каталась на льду замерзшей для нее одной реки мертвых. Ни на кого не смотрели так, как сейчас смотрели на меня.
Остановившись, я прислушалась к бушующим внутри эмоциям и вдруг поняла, что счастлива. Впервые за много дней здесь.
Да, отец все еще в Аиде, и я не знаю, как ему помочь. Да, будущее все так же пугает неизвестностью. Да, теперь я лишилась единственных друзей и осталась одна в доме, где никому не нужна.
Но я хочу жить. Пусть так, в мире, который не получается понять, но хочу. Хочу узнать историю Аиды Даркблум дальше.
– А ты можешь меня научить? – спросил Дар, когда я совершенно без сил взобралась обратно