И Лев Николаевич стал работать над этой «народной» версией, продвигая в то же время вперед и первоначальную версию, «интеллигентскую». Но в то время как над народной версией «На каждый день» он, по его словам, работал с любовью, та, другая, не народная, ему «надоела».
Поскольку, кроме прежней, надо было создавать новую, народную версию «На каждый день», работы прибавилось. Лев Николаевич выбирал из прежней версии только некоторые, более подходящие мысли для версии народной, упрощал текст мыслей и т. д. Мне он поручал и подбор мыслей, и редакцию их текста (на это, впрочем, я никогда не отваживался), и определение порядка мыслей.
– Смелее работайте, свободнее! – повторял он все время. – Я бы хотел, чтобы вы в тексте делали изменения. Проследите, что годится и что не годится: одно возьмите, другое выбросьте! Просмотрите все критически! Мне очень будет интересно ознакомиться с тем, что вы сделаете.
Должен, положа руку на сердце, сказать, что в свои 23 года я никогда не забывался и, производя для Льва Николаевича всю необходимую техническую работу, тоже достаточно ответственную, поскольку дело касалось подбора материала и его распределения, никогда не позволял себе, несмотря на неоднократные требования Толстого, делать какие-нибудь исправления текста мыслей по существу, или хотя бы даже «годное» брать, а «негодное» откидывать. Для меня у Толстого все было годное. Я даже готов был себе представить, что Лев Николаевич проверяет себя на мне, как на рядовом читателе, но все-таки на поправки по существу не решался.
– Ну, что, выбрасывали мысли? – спрашивал, бывало, Лев Николаевич, когда я появлялся перед ним с докладом о произведенной работе.
– Нет, ни одной.
– А я думал, что вы много выбросите, – говорил он с оттенком некоторого разочарования.
Не в пример мне, большой храбростью в критике Льва Николаевича отличался проживавший зимой 1910 года в Ясной Поляне зять его, муж Татьяны Львовны Михаил Сергеевич Сухотин, новосильский уездный предводитель дворянства, бывший член 1-й Государственной думы, человек очень образованный и на редкость милый и остроумный. Он позволял себе иногда яростно и упорно нападать на те или иные выражения или страницы писаний Толстого, и Лев Николаевич скромно и снисходительно его выслушивал.
В процессе работы над «упрощенным», «народным» «На каждый день» у Л. Н. Толстого родилась новая творческая мысль. Если 1-е число каждого месяца посвящено мыслям о вере, 2-е – о душе, 3-е – о Боге и т. д., причем и о вере, и о душе, и о Боге вы читаете 12 раз в году, с перерывами, то нельзя ли также все мысли по каждому отдельному вопросу соединить вместе? Так, чтобы, кроме сборника в прежней форме, получилась еще 31 книжка, из которых каждая была бы посвящена одному вопросу?
Лев Николаевич решил, что можно.
1 февраля он вручил мне стопку листов в осьминку, с мыслями о вере, извлеченными из первых чисел каждого