– Это лучшее из того, что было, – развёл руками Иевлев.
– Довели страну, – зарычал здоровяк, запросто складывая в пальцах стальную вилку пополам.
От его рыка испуганно втянули головы в плечи все находившиеся в столовой курсанты. Подавать голос и оспаривать всё выше сказанное никто из них так и не решился.
Привычно разобрав трофейные винтовки, Никита привёл их в негодность, изуродовав несколько деталей ударно-спускового механизма, и, бросив их в овраг, отправился в своё логово. С собой из всего добытого он прихватил только патроны и ножи. Уже начало светать, когда бывший спецназовец нырнул в подвал и, присев на топчан, приготовился к трансформации.
Ставшая уже привычной боль выгнула его дугой, заставив хрипло застонать, сжимая кулаки в бессильной ярости. Каждый раз, возвращаясь в своё нормальное состояние, он мечтал только о том, чтобы хотя бы на минуту встретить того профессора и оказаться с ним с глазу на глаз. В себя он пришёл, лёжа на мокром от пота одеяле. Свернувшись калачиком и обхватив голову руками, он даже не чувствовал ночной прохлады, пробиравшейся в подвал.
Подавив противную нутряную дрожь, он с трудом поднялся на ноги и, добредя до ведра с водой, заранее приготовленного для этого случая, принялся смывать с себя пот. Пробив кулаком тонкую корку льда, образовавшуюся за время его отсутствия, Никита сунул в ведро тряпку и, едва отжав её, медленно протёр грудь. Его кожа словно не чувствовала окружающей температуры. Даже не появилось гусиной кожи.
Отмывшись, Никита оделся и, снова улёгшись на топчан, закрыл глаза. С того момента, когда он вдруг понял, что больше совсем никому не нужен, его сознание словно погрузилось в какое-то странное оцепенение. Он ел, спал и снова ел, словно автомат, выполняющий только определённую, заранее заданную команду. Никита и сам не понимал, что с ним происходит, но выйти из этого состояния не мог. Только в полнолуние, трансформировавшись в зверя, он становился почти самим собой, выходя на охоту.
Иногда, вернувшись после очередной охоты, он вдруг ловил себя на мысли, что неожиданно стал существом, о котором сотни лет назад складывались легенды. И как оказалось, легенда может стать былью. Бывали случаи, когда в минуту отчаяния ему хотелось выйти к границе ближайшего поселения и позволить солдатам изрешетить себя из автоматов.
Но, зная по опыту, что это совсем не гарантировало ему упокоения, воздерживался от подобных опытов. Его изменённый организм стал необычайно живучим. Вспомнив, как лёжа под елью, зубами выгрызал из ран осколки мины, он зябко передёрнул плечами и, повернувшись на бок, попытался отогнать видения прошлого. Но сознание словно специально раз за разом возвращалось к событиям тех лет.
Перед внутренним взором в очередной раз встали словно живые друзья, смотревшие на него с немым укором, как будто упрекая за то, что остался жив. Вздрогнув, Никита открыл глаза и, медленно поднявшись, глухо застонал, сжимая виски ладонями:
– Господи,