Ими и остались. Интересно, к чему вернутся те, чьё детство и молодость стартуют сейчас, и какими будут они через 30–40 лет?
Великая коттоновая эпоха
Можно ли представить себе отечественного бомжа конца 60-х – начала 70-х годов в фирменных джинсах «Ле-вис»? Или синеликого пьяницу тех же благословенных времён, прилёгшего отдохнуть на скамейке городского сквера и блистающего лейблом «Супер Райфл» на тощей заднице? Для советской молодёжи тех лет подобная картинка была немыслима, как, скажем, разгуливание инопланетян или свободная продажа американского доллара. Д ж и н с о в н е с у щ е с т в о в а л о!
Дeфицит – символ социализма. На весь мир было заявлено об отсутствии в нашей стране секса. Погорячились – народ продолжал предательски плодиться. Но о наличии заграничных портков мы твёрдо знали, во-первых, разглядев их на обличающих фото «Битлз» и «Роллинг стоунз», во-вторых, объявлялись всё-таки иностранцы и в нашей скромной обители. В конце концов на главной променад-ной улице Житомира – Михайловской (официально именовавшейся улицей Советов) – появился будущий предприниматель Фима в н о в ы х джинсах «Райфл». Возник прецедент. Добротный котон, волнующий небесной синевой, с каждым днём всё более будоражил тусовку, трансформируя знаменитый философский вопрос «Что делать?» в более практичный «Где достать?». Джинсы, наконец, появились. Вездесущий приятель Вольф дрожащим от волнения голосом сообщил по телефону, что уже занял очередь…
Первые джинсы не сделали меня счастливым. Индийский «Милтонз», и этим сказано всё: цвет блеклый, сидят мешковато. Но самое досадное открытие было впереди – семирублёвые джинсы не вытирались! Ни стирки, ни трение о доску, ни даже о кусок кирпича не приводили к желанным нежно-голубым подпалинам на швах и складках. Тёрли об асфальт – штаны упорно не меняли цвет. Начиналась в е л и к а я к о т о н о в а я э п о х а.
Мои первые фирменные джинсы – это, конечно, «Ле-вис». Я купил их у приятеля, которого мы звали просто Мэйбл. Он таинственно сообщил, что они из посылки, а значит, прибыли и з – з а б у г р а. Это возбуждало. Джинсы белые, и на момент приобретения мне, наверное, позавидовал бы сам Остап Бендер – именно в таких бы и прогуляться по Рио-де-Жанейро! Детально изучалось всё: и красный флажок в шве заднего кармана, и клёпаная металлическая пуговица с круговой латинской надписью, волшебный радиус вырезанных карманов, добротная двойная строчка… О н и с т о я л и! Если джинсы опускались на пол, то сгибались до колен – и торчком. А к а к о н и с и д е л и! Ноги в них были стройны и поджары, как у беговой лошади. Я счастлив, жизнь прекрасна. И даже цена в 35 целковых не казалась спекулятивной, хотя месячная студенческая стипендия составляла 28 (на эти деньги некоторые мои сокурсницы как-то умудрялись жить!). Даже отец, человек старой закалки, называвший предмет моей гордости не иначе как кальсоны, не мог омрачить радости обладания фирменными джинсами.
На первом месте, конечно, была музыка. Заканчивая