Изрядно проголодавшегося Стахея Иванова посторонние мысли не мучили. Он подозвал целовальника и сделал богатый заказ – словно их было не двое, а пятеро. Карстен Роде не был удивлен – невысокий, но плотный подьячий ел за троих. И куда только все влезало?
– Подать «корчму»[66]? – доверительно спросил подошедший мужичок тихим голосом.
– Помилуй Бог! – воскликнул Стахей Иванов. – Аль мы похожи на черносошных[67]? Неси нам вареное вино[68]! Да чтоб без обману!
– Всенепременно, ваше степенство, – повеселел целовальник, утвердившись в мысли, что уж эти двое чужеземцев (Голштинца его наметанный глаз вмиг раскусил, несмотря на русский наряд) не поскупятся и отсыплют ему от своих щедрот добрый куш. – Лучше «перевара», чем у нас, во всем Пскове не сыскать.
– Вишь ты – «корчму»… – обиженно бормотал подьячий. – Опосля нее в голове шмели гудят, а ноги кренделя выписывают. То ли дело «перевар» – и во рту сладко, и душу греет, и тело томит.
Голштинец помалкивал. Он никак не мог разобраться, сколько же у московитов существует разновидностей их хлебного вина. Для бывшего капера имела значение лишь крепость, но не его букет. А уж по этой части русскому вину не было равных!.. Тут Карстен Роде совсем некстати вспомнил два бочонка с этим божественным напитком, которые он прикупил в Ругодиве, а достались они пиратам Ендриха Асмуса и помрачнел. Дьявол!
«Ужо доберусь я до тебя, польский пес…»
Старая баранина оказалась так себе, гораздо хуже блюд Февроньи, но вот что касается пахнущего свежим огурцом псковского снетка, то он был выше всяких похвал. Огромная деревянная миска с этой небольшой, но удивительно вкусной рыбкой опустела раньше, чем они допили «перевар», который, на вкус Голштинца, сильно сластил, напоминая фряжское вино. Не долго думая, Стахей Иванов заказал еще такую же порцию снетка, и они, утолив первый голод, продолжили чревоугодие не спеша, с обстоятельностью людей, которым некуда спешить.
В заведении было многолюдно. Карстен Роде уже знал, что кроме корчем существуют еще и царевы кабаки. Но там закуска к выпивке не полагается, и посещает их, в основном, голь перекатная, без деньги на закусь: ярыжки, да служивые – стрельцы и опричники. Так что народу старая добрая корчма гораздо привычней и милей. Правда, великий князь запретил своим указом торговать здесь хлебным вином, но кто же на Руси празднует такие