«Доживу Робинзоном до осени, а к тому времени ситуация прояснится, и сама подскажет что делать дальше», – сказал себе Зубакин.
К лесу вела накатанная грунтовая дорога, в годы своей юности Михаил вдоволь находился и наездился по ней. Ему бы сейчас двигаться по этой дороге, тогда бы удалось одолеть семикилометровое расстояние с минимальными трудностями, но Зубакин пошёл полем, по бездорожью. По дороге в том или обратном направлении мог проследовать транспорт, а ему не было резона с кем-то встречаться, хотелось сохранить своё местонахождение в тайне от жителей Тугула. Обильная роса быстро пропитала брюки до колен, влага стала стекать вниз и скапливаться в ботинках. Каждый шаг теперь сопровождался противными чавкающими звуками, ступням ног в сырости было очень неуютно.
«Как „Куркуль“ пронюхал, что именно я приложил руку к его бензопиле? Какие у него имеются козыри? – размышлял беглец. – Нет, Куркунов и его братья явно не нашли покупателя, иначе бы ко мне пришли не они с требованием отдать пилу, а Рыболовлев – за возвратом денег. Эти „алямс-трафули“ рассчитывают взять меня „на пушку“. По их несложной арифметике всё сходится на мне: ведь это я – вор со стажем, видевший, куда была положена пила».
Когда до кромки леса было уже рукой подать, в направлении райцентра проследовали первые автомашины. Стало ясно – маршрут в стороне от дороги выбран разумно.
На лесной опушке ходок с облегчением опустил свою увесистую ношу на землю и присел отдохнуть. Сбросил задубевшие от влаги ботинки, давая ступням обсохнуть, вытянул уставшие ноги. Кожа на пальцах ног от пребывания в сырости сморщилась и напоминала руки прачки.
Чиркнув спичкой, Михаил с наслаждением затянулся сигаретой.
Высоко над головой в лучах восходящего солнца распластал крылья выискивающий добычу коршун, в кустах стих птичий щебет.
Передышка была недолгой.
– Не кружи, я ещё не твой! – поднимаясь на ноги, сказал Зубакин стервятнику, продолжавшему выписывать в небе широкие круги.
Впереди между деревьями заблестела вода, и Михаил ускорил шаг.
Речушка под названием Тугулёнок не отличалась ни шириной, ни многоводностью – камень небольшой величины можно было без особых усилий перебросить с одного берега на другой, – ни стремительностью течения, ни кристальной прозрачностью воды в ней. Но именно сюда стремился Зубакин: в Тугулёнке водилось много разной рыбы, а мутную речную воду любой сельчанин легко мог сделать пригодной для питья и употребления в пищу – требовалось лишь дать ей отстояться, процедить