– Прошу принять кольцо как попытку загладить неловкость. Оно очень подходит к вашим глазам, – проговорил он, надевая ей перстень.
– Я не могу, – смущенно пробормотала Ева.
– Конечно, можешь! Нельзя отказываться от королевских даров, – с улыбкой возразил Махинда. – Сапфиры – камни нашего острова, они приносят владельцу счастье. Хочу, чтобы ты была счастлива, – с жаром добавил он, переходя в обращении на дружеское «ты».
– Спасибо, ваше величество, я уже счастлива, – ответила Ева, награждая короля обворожительной улыбкой, от которой лицо ее сделалось прекрасным.
Вэл с любопытством наблюдал, какими взглядами обмениваются его друг и дочь, и не понимал, что между ними происходит. Но что-то явно происходило; он это видел и пока не решил, как к этому относиться. Ева произвела на Махинду впечатление, которого он не ожидал.
– Приглашаю отобедать со мной, – опомнился король и подставил Еве локоть. – Вашего сына привезут во дворец сейчас же. Не хочу, чтобы вы тревожились, хочу, чтобы всегда улыбались. Я никогда не видел улыбки прекраснее вашей, Ева.
– Ничего, что я с вами пойду? – шутливо спросил Вэл. – Я тоже проголодался.
– Разве ты еще здесь? – Махинда рассмеялся. – Прости, дорогой друг, ты сам виноват – столько лет прятал от меня такое сокровище. Я теперь вынужден наверстывать упущенное.
Ева осторожно взяла короля под руку и посмотрела на него снизу вверх: она едва доходила ему до плеча. С Махиндой Ева почувствовала себя защищенной, и это чувство было сильнее того, которое она обычно испытывала, находясь рядом с отцом или Марком. Король вызывал в ней какой-то благоговейный трепет – так ей хотелось назвать то, что сейчас заполняло ее изнутри. Хотя Ева и не могла бы определить точного значения этих слов, была уверена, что именно трепет и исключительно благоговейный.
Праздничный обед был пышным и долгим. По дворцовому этикету, за столом рядом с королем могли сидеть только члены его семьи и приближенные особы, которых он пригласил лично. Семья Махинды Шестого состояла из пятнадцати человек: матери, жены, двух сыновей и трех дочерей, двух сестер и двух братьев и троих племянников. Старшему сыну Махинды, Айшу, было пятнадцать, как и его сестре-близнецу Арне; младшему, Аситу, – всего четыре. Эдха родилась через два года после близнецов, Эма – через пять, и сейчас им было тринадцать и десять соответственно. Несмотря на четверо родов тридцатидвухлетняя Мина, жена короля, выглядела юной, как и его мать Лила, ровесница Вэла, на вид которой нельзя было дать больше тридцати пяти.
Вэл хорошо их всех знал, разве что за исключением младшего, которого он видел лишь в колыбели; и его тоже знали и называли «адерей кала кени».10
Любимый человек был щедр и без подарка никогда никого не оставлял, может, поэтому и был любимым, а, возможно, потому, что Махинда был рад Вэлу всегда, а все, что доставляло королю радость, так же воспринималось его близкими.
Позволив