И все резко заглохло.
Глаза у смотрительницы были куда необычнее моих. Почти фиолетовые, густо подведенные серебром – они смотрели не мигая.
– Вы в порядке? – прохрипел я.
– А вы? – прошептала она.
Приподнявшись, я уперся рукой в пол, и локоть надломило. Боль пропечатала меня от пальцев до корней зубов. С глухим стоном я оглядел рукав куртки, на которой не было ни крови, ни даже осколков, и выдохнул:
– Ариадна…
По мокрой взвеси расползался шепот. Поднявшись на ноги, я увидел примятый столкновением саннстран. Возвышавшийся над ним позвоночник дребезжал угасающим эхом удара. Одна из цепей оборвалась и рухнула на пол. От креплений других на стенах вскрылись длинные трещины.
Я посмотрел на регистрационный номер. Во внутреннем кармане куртки лежала бумажка с точно таким же.
– Господин Обержин!
Охранники бросились к автомобилю. Я рассеянно шагнул следом, но мне тут же преградили путь.
– Уходим, – сказала Ариадна.
На саннстран она смотрела с тем же выражением лица, с каким недавно двигалась вдоль картин. Во вьющихся по ушам черных волосах поблескивало стеклянное крошево.
– Но он, скорее всего, жив, – возразил я.
– Не важно.
Зал наполнялся голосами. Кто-то вызывал скорую. Сквозь разлом в витрине шел дождь.
– Уходим, Михаэль, – с нажимом повторила Ариадна. – Нас не должны задержать как свидетелей.
Я опустил взгляд на контейнер в её руке. Сбоку темнела вмятина, по пальцам текла кровь. Собираясь в ложбинках ребристой крышки, она напоминала мне – а вот Ариадне вряд ли – что её тело по-прежнему было живым.
– Ты ранена, – я кивком указал на ее кисть.
Она опустила голову, выкрутила локоть, чтобы осмотреть повреждения, и мою руку снова прошибло током.
– Не надо… – поморщился я.
– Извини, – в тысячный раз сказала Ариадна, перехватив контейнер здоровой рукой. – Я забыла о нем. Вероятно, задело машиной.
Охранник захлопнул водительскую дверь и что-то просигналил напарнику на пальцах. Взгляд того стал пугающе нечитаемым.
– Ты права, – выдохнул я. – Надо идти.
Мы двинулись к выходу за спинами растерянных посетителей. Короткого белого пиджака и алхимического цвета волос среди них не было. На выходе Ариадна придержала мне дверь. Я стер со стекла ее кровь и в последний раз обернулся.
Лишь у пассаты, припаркованной под буро-розовыми кленами, я замедлился. За холмом вздымались звуки сирен.
– Как ты поняла, что он не остановится?
Ариадна щелкнула сигнализацией. Автомобиль вспыхнул лисьими прорезями фар.
– Он