В большой спортивной сумке, прикреплённой на заднем багажнике велика, была в основном посуда и консервы – пять банок тушёнки, три с рыбой, литровая бутыль подсолнечного масла, литровая банка с маринованными огурчиками, уже начатая пачка с рафинадом и такая же история с пачкой чая. В целлофановом пакете – целый набор всяких приправ. Четыре банки сгущённого молока. Десяток бомж-пакетов.
Посуда же у меня была интересной. В далёкие девяностые, в эпоху дикого капитализма и идиотской веры в дружественный Запад, было очень модно под рукоплескание и улюлюканье забугорных производителей переводить наш военно-промышленный комплекс на «мирные рельсы». А проще говоря, делать из кораблей иголки, а из танков – кастрюли. Вот я однажды в магазине и купил «Набор туристической посуды». Из непонятного материала, толстостенная, лёгкая и прочная, она состояла из небольшой сковороды со съёмной ручкой, в которую вкладывались кастрюли на 4 литра, на 3 литра и две тарелки – побольше и поменьше, сделанные так хитро, что являются ещё и крышками для кастрюль. Ансамбль завершал полуторалитровый чайник, вставлявшийся в тарелки. Уж и не знаю, на каком заводе и что такое там конверсировали, но этот набор в своём роде – шедевр! Двадцать с лишним лет он служит мне верой и правдой, и даже никаких намёков на хоть какой-то дефект! В собранном состоянии у этой «матрёшки» ничего не торчит, не выступает, единственно, чехол сам сделал из добротного брезента, родной-то был – смех один. Ни до, ни после чего-либо подобного я не встречал. Была у меня полулитровая кружка из нержавейки, вилка, ложки столовая и чайная, консервный нож, толкушка для картошки, небольшой, но качественный кухонный нож и половник. Всё.
Корзина над передним колесом была накрыта отрезом плотного полиэтилена полтора на два с половиной метра, вещь в хозяйстве необходимая. В самой корзине – упаковка влажных салфеток, три упаковки простых салфеток, два рулона туалетной бумаги и старое полотенце, на ветошь. Была там и ценнейшая вещь – керосиновый фонарь «Летучая мышь», а к ней – две полторашки с керосином и десяток толстых стеариновых свечей. А также уличный градусник, пузырёк с моющим средством, три губки для мытья посуды, мои мыльно-рыльные принадлежности: щётка, зубная паста, гель для душа, шампунь, два куска «цивильного» мыла и три солидных бруска пахучего хозяйственного мыла, простирнуться. Ещё в корзине лежало зеркало, где-то 15 на 20 см в прочном противоударном корпусе, расчёска и специальные ножницы для ухода за бородой. Я ведь на фестивале пребываю в образе воеводы варяжской дружины и потому ношу бороду и усы. Не дикий «веник», конечно, как любили в десятом веке, а нечто весьма элегантное, а-ля испанский идальго. У меня длинные, вполне ещё густые волосы, ниже плеч, которые мне заплетают «добрые самаритянки» в одну, иногда и в две косицы. И, как утверждают те же «самаритянки», борода и волосы цвета «соль с перцем» весьма облагораживают моё не совсем интеллектуальное