В это же время разразился кризис в тылу. 2-го июля кадеты заявили о несогласии с решением Украинской Центральной Рады на предоставление автономии Украине и вышли из правительства. Керенский в это время стал министром-председателем, но председательствовать было почти не над чем.
3-го июля солдаты начали выбегать на улицы Петрограда с требованием о немедленном окончании войны, но продлилось всё это не долго: к 5-му июля спокойствие было восстановлено.
Параллельно с этим, началась антибольшевистская кампания. 5-го июля был издан указ об аресте Ленина, Троцкого и других видных большевиков. Троцкого арестовали, но вскоре выпустили, а Ленин с Григорием Зиновьевым бежали из Петрограда, скрывались в Разливе в доме у Емельянова, семья которого была расстреляна в сталинское время, но сам Николай Александрович, глава семейства, всё-таки выжил, и уже в 50-е годы вспоминал о том, как Владимир Ильич в 17-м году скрывался в его доме. Осенью же, когда обстановка раскалилась до предела, Ленин переехал в Финляндию и скрылся на некоторое время.
Между тем, в центре произошёл крах всех надежд: провалилось наступление, начался правительственный кризис и проводились бесконечные выступления левых солдат и матросов в городах. Последняя надежда оставалась на Керенского.
27-го июня, ещё до главного кризиса, молодой поэт и юнкер Леонид Каннегисер, который после установления советской власти застрелил руководителя Петроградского ЧК Моисея Урицкого, после чего был подвергнут страшным допросам и расстрелу, написал следующее стихотворение, в духе своего восторженного и декадентского представления о мире:
На солнце, сверкая штыками —
Пехота. За ней, в глубине, —
Донцы-казаки. Пред полками —
Кере́нский на белом коне.
Он поднял усталые веки,
Он речь говорит. Тишина.
О, голос! Запомнить навеки:
Россия. Свобода. Война.
Сердца из огня и железа,
А дух – зеленеющий дуб,
И песня-орёл, Марсельеза,
Летит из серебряных труб.
На битву! – и бесы отпрянут,
И сквозь потемневшую твердь
Архангелы с завистью глянут
На нашу весёлую смерть.
И если, шатаясь от боли,
К тебе припаду я, о, мать,
И буду в покинутом поле
С простреленной грудью лежать —
Тогда у блаженного входа
В предсмертном и радостном сне,
Я вспомню – Россия, Свобода,
Керенский на белом коне.
Интересно, что думал Каннегисер чуть позже, в 18-м году.
В июле все поняли, что было необходимо срочно навести порядок. Керенский, конечно, уже вёл переговоры, но только к концу июля ему удалось сформировать коалиционной