– А утром ты от кого тика́л? – дядя Гена посмотрел на меня так, словно поймал с поличным.
Мне и в самом деле сделалось неудобно. Не хотелось вдаваться в подробности своих похождений, но и промолчав, я бы только укрепил сомнения этого человека.
– Не тикал я ни от кого, а спешил к магазину, чтобы застать продуктовую машину. По делу.
– Ну-ну – не унимался дядя Гена. – Дело твоё. Как же… А ежели не мутант там на почте, то кого вы в подвале заперли? Люди, Лёша, напуганы. Этой ночью спать не лягут, точно тебе говорю. Может, помощь нужна? Ну, это… Типа покараулить. Мужики завсегда готовы. Одному-то ссыкотно будет.
– Не надо, дядя Ген. Я справлюсь. И нет там никакого мутанта. Передай, что сегодня все могут спать спокойно. А завтра начальство приедет и расскажет всё, что сочтёт необходимым.
– Ну, это само собой, – кивнул дядя Гена. И я понял, что всю ночь мне всё же придётся нарезать круги в окрестностях почты, чтобы не вздумалось кому явиться в подвал со святой водой или серебряной пулей.
Я был уверен, что сам дядя Гена раздувать мятеж из своих подозрений не станет. Он был человеком себе на уме. Чрезмерно любопытным, но не до такой степени, чтобы удовлетворить своё любопытство любой ценой. Его интересы сводились к двум вещам – ко всему необыкновенному и к тому, чтобы что-нибудь мастерить у себя в подвале. У него имелся и токарный станок, и маленькая печь для литья, и даже механизм для изготовления ключей. За дубликатами к нему шли со всех окрестных деревень, особенно когда народ ещё в этих местах водился. Поэтому дядя Гена всегда был в курсе того, что происходило в округе.
Время в этот день летело на удивление быстро.
Я только успел кое-как перекусить бутербродом и позвонить в город начальству, когда понял, что за окном уже вечереет.
В Перволучинске мой доклад о застрелившемся мужике восприняли как анекдот. Видимо, у них там в городе инциденты происходили куда серьёзней. Конец июля, половина районного отделения гуляла в отпусках, послать в Подковы было некого. Конечно, если бы произошло какое-нибудь убийство или и в самом деле покусал Верку мутант, сбежавший из секретной лаборатории, то человек бы нашёлся. Но самоубийство, да ещё, исходя из моего описания, какого-то сумасшедшего – на это посмотрели, как на ничего не значащий случай и обещали прислать Борисыча… Если тот очухается завтра после своего очередного загула.
Анатолия Борисовича Миронова я хорошо знал. Именно его помощником я успел поработать в городском отделении в течение полугода. Он был запойным сорокатрёхлетним мужчиной, успевшим дослужиться до капитана и давно мечтавшим уйти на заслуженную пенсию, до которой оставалось два года. С одной стороны, начальство уже лет пять как грозилось с позором уволить его из органов и лишить звания, а с другой, если вдруг требовалось заткнуть какую-нибудь дыру, в которую никто из молодых следователей не рвался, то Борисыч становился весьма выгоден. И его запои терпели, тем более что они не