– Но она непременно попытается, дорогая, – предупредил Маркус. – Женщины из этой семьи ужасно высокомерны.
– Но ваш племянник все же что-то находит в ней? Она красива и, похоже, умеет одеваться.
Маркус рассмеялся сухим смехом, который тут же перешел в кашель.
– Поверьте, Соня, моему племяннику нужно от женщины гораздо больше, чем умение одеваться. Это Пола и ее мать просто вцепились в него!
– Ну что ж, их можно понять.
– Да, Дэвиду от нас досталось все самое лучшее, – с гордостью сказал Маркус.
Внутренний голос, который всегда был начеку, подал предупредительный сигнал. Не в отношении самодовольной красотки Полы Роландс, наследницы многомиллионного состояния, а в отношении Дэвида Холта Вэйнрайта, любимого племянника Маркуса. Именно он был тем, кто мог стать причиной ее страданий. Соня привыкла доверять своей интуиции. Дэвид Вэйнрайт занимал важное место в жизни своего дяди, и у него уже возникли сомнения по поводу ее дружбы с Маркусом.
Это уже потом Дэвиду казалось, что Соня Эриксон возникла в его жизни словно вспышка на небосклоне. Очень мало кому это удавалось. И дело было не только в красоте женщины. Восхищала ее необыкновенная уверенность в себе. Одна красота не гарантировала бы такой уверенности. Например, у Полы этого не было.
Пола все продолжала шептать ему что-то на ухо, хотя Маркус и его прекрасная спутница были уже почти перед ними.
– Сделай мне одолжение, Пола, хорошо?
– Конечно, дорогой. Все, что скажешь!
– Тогда заткнись, пожалуйста! Чертовски невежливо так себя вести. – Вытянув руку, Холт сделал движение вперед: – Дядя Маркус.
– Дэвид. – Выражение глубокой симпатии отразилось на лице старшего Вэйнрайта.
Они пожали друг другу руку и коротко обнялись. У Маркуса и Люсиль Вэйнрайт не было детей, хотя они их очень хотели, поэтому Холт с самого детства был очень близок с дядей и тетей. Они любили его, а он любил их. В некотором роде Дэвид сумел заменить им сына, которого у них никогда не было.
Маркус представил свою спутницу:
– Соня Эриксон.
Никаких дальнейших объяснений. Просто Соня Эриксон. Но было абсолютно ясно, что Соня Эриксон очень много значит для него. А если нет, то почему эти изумруды?..
Изумруды Люси.
– Можно просто Соня, – сказала молодая женщина, протягивая Холту руку так грациозно, так благородно, что он чуть было не поднес эту изящную руку к своим губам. И в то же время в ее прекрасных зеленых глазах не было и намека на соблазнение, тогда как многие женщины не упустили бы подобного