Безусловно, все неизведанное обладает для нас особым очарованием – omne ignotum pro magnifico est[2]. И даже если в моем сердце еще не зародилась любовь, то боготворить оно уже было готово. В этом отношении я твердо стоял на своем, ибо кто из нас не разделял чувств древних афинян, посвящавших свои алтари «неизвестному Богу»? Я оставлю философам решать, насколько близки или, наоборот, далеки друг от друга понятия «любовь» и «поклонение», что идет первым в исторической последовательности и какое из этих чувств более великое или священное. Лично я не находил изящества или красоты в поклонении без любви.
Какой бы ни была на то причина, домой я решил вернуться через Карнаклиф. Выбор пути из Клэра в Дублин через Голуэй и Майо вызывал множество вопросов относительно мотивов путешественника. Я о своих мотивах не распространялся и даже избегал разговоров на эту тему, поскольку в глубине души склонен был считать, что желание вновь побывать в тех местах было связано скорее с моим интересом к Норе, нежели к Змеиному перевалу. Впрочем, я вполне мог бы снести насмешки относительно моего суеверного пиетета перед загадочной горой или сладких иллюзорных воспоминаний о неизвестной девушке.
Мне так и не удалось завершить этот теоретический спор с самим собой, а посему я подъезжал к Карнаклифу, раздираемый противоречивыми чувствами, только на сей раз мой путь туда лежал с юга, а не с севера. Время тянулось невыносимо медленно. Я почти пожалел, что приехал, но в то же время терзался мыслями, что вообще не смогу добраться до Нокколтекрора. Временами мне казалось, что все случившееся со мной всего лишь сон, а романтический ореол, коим мое воображение окружило все сущее, рассеется, и все, что породила моя утонченная фантазия, обернется суровой и вульгарной реальностью.
Встретили меня в небольшой гостинице с привычным здесь, в западной части Ирландии, теплом и гостеприимством, хоть меня немного и раздосадовало то, как хорошо они меня запомнили, в особенности когда дородная добродушная хозяйка заявила: «Рада сообщить вам, сэр, что ваш кучер Энди Салливан как раз сейчас тут. Он ездил по делам из Уэстпорта в Раундвуд, и вот теперь, по пути назад, не прочь подработать. Думается мне, вы с ним сговоритесь».
На это любезное заявление я ответил довольно поспешно и, как мне показалось, не слишком вежливо, сообщив, что пробуду здесь всего несколько дней, а посему экипаж мне без надобности. После этого я прошел