Мердок снова заговорил:
– Я приехал сюда, рассчитывая застать Фелима Джойса. Решил избавить его от лишних хлопот путешествия с деньгами.
– О чем это ты? – хрипло спросил Джойс. – Деньги при мне. Извини, что немного запоздал. Произошел несчастный случай: я сломал руку и едва не утонул в озере Карраг, но уже собирался отправиться в путь, к тебе.
Однако ростовщик перебил Джойса.
– Тока вот тебе стоило ехать не ко мне, приятель, а прямиком к шерифу. Он тебя как раз дожидался, – с усмешкой заявил Мердок. – Когда же ты не явился, он просто сделал то, что положено.
– И что же это? – спросила одна из женщин, и Мердок медленно ответил:
– Выставил на продажу ферму, известную как «Шлинанаэр». Об том Джойс был уведомлен. Да не извольте беспокоиться: все по закону и оформлено как полагается.
Повисла долгая пауза, но Джойс нарушил молчание:
– Ты, верно, шутишь, Мердок. Ради всего святого, скажи, что шутишь! Ты же сам говорил, что у меня еще есть время добыть деньги и что мою ферму выставят на торги, лишь если я с тобой не расплачусь. К тому ж сам не велел ничего рассказывать соседям: штоб не захотели купить часть моей земли. И вот теперь выясняется, шо, покуда я ездил в Голуэй за деньгами, ты за моей спиной – когда ни единая душа не могла заступиться за меня и мое добро – продал все, шо у меня имелось! Нет, Мертаг Мердок! Я знаю, что ты жесток, но так не поступил бы. Не поступил бы!
Мердок не дал Джойсу прямого ответа, а вместо этого заговорил так, словно обращался сразу ко всем присутствующим:
– Я намеревался нынче встретиться с Фелимом Джойсом на торгах, но поскольку у меня имелось кой-какое дело, о котором он прекрасно знал, я приехал сюда в надежде увидеть здесь соседей. Так оно и вышло.
Он вытащил из кармана блокнот и записал имена.
– Отец Петер Райан, Дэниел Мориарти, Бартоломью Мойнахан, Эндрю Макглоун, миссис Кэтти Келлиган. Достаточно. Я хочу, чтобы все вы стали свидетелями. Мне утаивать нечего. Фелим Джойс, официально уведомляю тебя о том, что купил твою землю, поскольку ты не сдержал слова и не вернул мне долг в означенный срок. Вот предписание шерифа, и я заявляю тебе перед всеми этими свидетелями, что приступаю к процессу изъятия моей собственности.
Все присутствующие словно окаменели. Джойс был пугающе тих и бледен, но, когда Мердок сказал про изъятие, мгновенно встряхнулся и пришел в бешенство. Кровь прилила к его лицу, и, казалось, он готов был совершить нечто безрассудное, но сумел все-таки взять себя в руки:
– Мистер Мердок, вы не можете так поступить. Я собрал деньги, и они здесь со мной. Я же не нарочно задержался. Кобыла сбросила меня в озеро, я сломал руку и едва не утонул. Нельзя же так поступать со мной из-за каких-то пары часов. Вы не пожалеете. Я выплачу все и даже больше, и буду благодарен вам по гроб жизни. Вы же заберете бумаги, верно? Ради детей… ради Норы?
Он осекся, а ростовщик недобро улыбнулся:
– Фелим Джойс, я много лет ждал