– Вот! – Зинаида Стефановна торжественно обеими руками указала мне на скотину.
– Что «вот»? – Я перестал вообще соображать в происходящем. Вернее, наоборот, ещё больше укрепился в подозрении, что меня просто с самого начала решили максимально добить и вывести из себя.
– Козел. Борька. – С совершенно серьезным лицом ответила бабуля.
– Очень рад. – С не менее серьезным лицом продолжил наш сумасшедший диалог я.
– Слушай, мать тебя так хвалила, так хвалила. Сказала, ты с этой проблемой точно справишься.
Мать… ну, понятно. Это как же мой предшественник мамулю достал, что она решила бить из самых мощных орудий и прямо по голове, не жалея. Видимо, провоцируют меня сейчас. Чтоб я нагрубил. Послал их на хрен. Или что-то такое. Не-е-е-е-е-е-т… Не дождутся. Я хочу обратно в Москву. Хочу обратно в нормальную столичную жизнь. У меня грандиозные планы по устройству своего будущего. И никаких Зеленух там быть не должно. Поэтому, хрен я дам матери добиться от меня плохого поведения. Дядька, может, вообще вон, за углом сидит. Не палится. Подглядывает, как я хамить начну. Да щас!
– Так. Козел. Хорошо. И что с ним? – Я улыбнулся наимилейшей улыбкой, а потом добрыми глазами посмотрел на Зинаиду Стефановну.
– Не знаю. Сожрал что-то, сволочь. Но мается теперь. Как быть. Вся надежда на тебя, сынок.
Мляха муха… А мать-то красава. Хороший сценарий придумала. Ну, ок. Подыграем.
– Так. Водка есть? – Демонстративно закатал рукава и принялся по-деловому потирать руки.
– Водки нету… – Загрустила, было, Зинаида Стефановна, но тут же оживилась. – Самогон есть.
– Отлично. Несите самогон. Будем лечить.
– Кого?! Козла самогоном?! – Ужаснулся подошедший именно в этот момент дед Матвей.
– Конечно! Лучшее средство для Козлов. – Я еле сдерживал желание засмеяться. Разводят они меня тут. Куда там. Сам разведу по полной программе.
Бабуля с резвостью молодой газели рванула в дом, порог которого выходил, как раз, во двор, и буквально через две минуты стояла уже рядом с бутылью какого-то пойла подозрительного вида.
– Держите ему башку, – С серьезным лицом взял из бабкиных рук тару, а потом присел рядом с козлом.
Дед, вздыхая, постанывая и бледнея лицом, видимо мысль о самогоне, который сейчас уйдет в козлиный желудок, причиняла ему невыносимую боль, ухватил скотину. Я вытащил пробку, закрывавшую бутылку, а потом щедро, от души, плеснул Борьке в пасть содержимое.
Козел сначала пробовал брыкаться, вертел головой, но вдруг успокоился и даже, мне показалось, облизнулся. Минуту, две он просто лежал, таращась глазами на всех нас, затем медленно, слегка