Отец Кутерье теперь сопровождает Матисса повсюду. Вдвоем они составляют величественную пару – солидный, массивный Матисс и высокий элегантный Кутерье .Ходили слухи, что свое белое облачение он заказал у Баленсиага, но при этом Кутерье – воплощение истинного аскета. Не случайно Матисс просит его позировать для фигуры святого Доминика, которую он сделает на одной из стен капеллы.
Французы не верят своим глазам. Матисс строит капеллу и везде появляется в компании священника. Современные интеллектуалы тогда все заражены коммунистическими идеями, и подобный альянс кажется им, мягко говоря, странным.
Спустя 10 месяцев работы Матиссу становится тесно в Вансе, и в январе 1949 года он возвращается в Реджину. Первым делом он требует освободить свою большую мастерскую. Художнику нужны свободные стены, чтобы установить макеты окон капеллы в натуральную величину. Квартира становится похожа на фабрику: стремянки и платформы поддерживают кресло, в котором восседает Матисс с кистью, привязанной к бамбуковой палке, а сам он перемещается в кресле на колесах.
С самого раннего утра в Реджине царит оживление. Поставщики, носильщики, помощники заполняют всю квартиру. Атмосфера была живой, кипящей, взрывающейся криками ярости и азарта. Каждые несколько недель Матисс кардинально реорганизовывал пространство: все переворачивалось вверх дном, и он начинал бросаться то к одной, то к другой части композиции, переключаясь с витража на керамические панели и обратно.
Матисс считает, что в капелле не должно быть ничего цветного кроме света из витражных окон. Первый вариант витража – строго геометрический художник отвергает и останавливается на варианте в духе таитянского лиственного орнамента. Цвета: сапфирово-голубой, изумрудно-зеленый и лимонно-желтый. Древо жизни должно быть именно таким.
Матисс хочет, чтобы все элементы витража были примерно одинаковой величины, и проходящий через них свет распределялся равномерно. Но когда эти окна устанавливают в капелле, из них падает одинаковый розово-лиловый свет и, отражаясь на керамических плитах, которые оказались не полуматовыми, а блестящими, он становился фиолетовым. Все это производило не особенно приятное впечатление. И это совсем не то, чего хотел художник.
Пабло Пикассо в целом считал эту работу Матисса неудачной:
«Если капелла замышлялась черно-белой, там никакого цвета не было нужно, разве что пятно, но красного или какого-либо другого резкого цвета, но не этого розовато-лилового. Из-за него капелла напоминает ванную. Ты спятил, взявшись делать капеллу для этих людей? Веришь ли ты во всю эту ерунду или нет? Если нет, стоит ли делать что-то ради идеи,