себе что-то в земле более ничтожное, более незначительное, более незаметное, чем маленький червячок, которого и раскопал мудрец. И мы бы с вами никогда бы в жизни не увидели в этом несчастном маленьком существе того, что гордо зовется душой земли. Однако мудрец видел это, ибо был тем самым мудрецом, а не кем-то из нас – не мною и не вами. Положил мудрец червячка ничтожного, незначительного и незаметного себе на ладонь и стал внимательно в этого червячка всматриваться. Если в это существо, извивающееся на ладони мудреца, стали бы всматриваться вы, если бы я стал всматриваться в него, то уж точно ровным счетом ничего бы не увидели, кроме тщедушного червячка, выпачканного в земле. Но мудрец ведь был мудрым, а раз так, то видел то, чего не видим мы с вами. Видел мудрец в этом извивающемся существе всю душу стихии земли, понимал эту стихию, любил ее. И самое главное, теперь мудрец мог без труда при желании восстановить душу земли, даже не глядя более на этого червячка. И отпустил мудрец червячка, а сам отошел чуть в сторону – как раз туда, где плодородную почву сменяют голые камни. Там остановился мудрец, чтобы развести костер.
