Утро
Теплые простыни. В глазах – белизна молока с каплями солнечного масла. Струи свежего воздуха из окна дышат щебетом и ароматами сирени. Комната раздувается от света, как лёгкие, вдыхающие свежий ветер. Чуть трепещут кремовые занавеси.
В постели – нега. Утренний сон особенно крепок, особенно сладок. Летом легко просыпаться, бодрость приходит с рассветными лучами и уже в шесть не хочется спать. Для сна предназначена зима с хмурыми короткими днями, едва открывающими глаза к полудню, чтобы заснуть через какие-нибудь два часа, погрузиться в кислые утомительные сумерки, переходящие в глухую ночь. Летние дни слишком хороши для сна, их надо встречать с широко раскрытыми глазами. Весна и лето – время рождения, жизни, возрождения, надежд и радостей. Время светлых. Время тёмным с шипением затянуться в щели и норы и не показывать из них по-животному чутких, беспрестанно двигающихся носов.
Александр проснулся с улыбкой, хоть и не бесконечно счастливого, но, тем не менее, довольного жизнью человека. С наслаждением потянулся, широко разводя в стороны руки, выгибая дугой спину и выставляя кверху голую грудь. Простынь, служащая вместо одеяла, сползла на живот и соскользнула дальше, остановившись на поднятых бёдрах, обнажая вытянутый торс с лишней парой кубиков на поджаром животе. Наглядное наследие Святогора. К счастью, те, кто видел Александра без рубашки, не демонстрировали анатомической осведомлённости.
Немного воображения и можно представить такого же светловолосого подтянутого мужчину с лишними кубиками пресса, лежащего на голом камне в миллионах миров отсюда, в обиталище бессмертных, на Тёмной. Если у него действительно есть время передохнуть, то возможно есть время подумать о мире, давшем ему дом, жён и сыновей.
Он ушёл давно. Пришёл и ушёл первым, его жизнь прогорела, как тонкая свеча… или скорее пронеслась над миром, как полыхающая комета, не прекратившись с земным путём. Его жёны умерли, умерла сотня сыновей… Кто может себе представить сотню сыновей? Он воспитал сотню детей в те времена, когда в последний снежный месяц весны перебивались древесной корой, когда дрались за тощих зайцев с голодным медведем. По легенде, прежде чем умереть, каждый из сотни светловолосых мужчин с лишними кубиками пресса вырастил по десять сыновей, каждый из тысячи внуков вырастил ещё по десять сыновей… Имелись основания считать род Святогора одним из величайших в мире.
Солнечным утром Александр часто размышлял о прародителе. У него не было привычки делиться сокровенным, даже с самыми близкими, то есть, с отцом и старшим сыном, эти мысли были для себя. Ещё со времени мало-мальской сознательности приятно мечталось, что в определённые моменты высший представитель рода бросает сверху взгляд на своего потомка, то воплощаясь в прорывающемся над пышным облаком луче, то в самом звёздном диске. Александр был «золотым» ребёнком, надеждой