– Во мне две части крови Марка Антония: от прадеда и прапрадеда; и одна – Октавиана Августа, от прапрадеда. А еще часть крови благородного Британника и…
– Хватит-хватит, – рассмеялся Александр. – Удивляюсь, как твоя кровь еще течет и вены не засорились от всех этих частей.
– Да, – с почтением в голосе согласился я, – порой у меня возникает именно такое ощущение.
Раб принес высокие кубки с соком из граната и яблок, а потом – выложенный перламутром поднос с темным виноградом.
– Тебе не помешает почистить кровь, – посоветовал Александр. – Отфильтруй всех призраков и оставь только то, что ты есть сам.
– Боюсь, отфильтровать кровь предков никому не под силу.
Александр вздохнул и поставил кубок на трехногий стол с мраморной в прожилках столешницей.
– А ты умен не по годам. Просто постарайся, чтобы твои потомки гордились частью твоей крови в своих венах. Смотри вперед, а не назад.
Последняя фраза старика меня совсем не порадовала. Что он хотел этим сказать? Что стер из памяти все, о чем я так хотел услышать? Я отпил глоток сока и опустил глаза.
– Да, в мои годы только и остается, что оглядываться назад, – заключил Александр. – Но бо́льшую часть своей жизни я старался этого не делать.
Какое облегчение! Он готов поделиться воспоминаниями!
– Однако Ификрат сказал однажды: «Мой род начинается с меня, а твой кончается тобой!»[14] Неплохой, кстати, получился бы девиз.
– Расскажи про Августа! – попросил я.
Такая просьба была самой безопасной: она не могла оскорбить, вызвать подозрения или помешать говорить свободно.
– Август…
Александр чуть вскинул голову и задумался, словно бы перебирая в уме воспоминания. У него было приятное лицо – тонкий прямой нос, высокие скулы и четко очерченный рот. Я бы легко представил, каким красивым он был в молодости. Я не видел ничего общего с бюстом Антония, с этой его мощной шеей, его я всегда представлял мускулистым и коренастым. Александр, судя по всему, пошел в Клеопатру. Какие у него были волосы – вьющиеся, прямые, густые или жидкие, – догадаться было невозможно: они превратились в несколько желтоватых клочков возле ушей.
– Август… Сначала я видел в нем только врага – человека, который убил моих родителей, украл мою страну, взял меня в плен и отвез в Рим, будто военный трофей. Мне тогда исполнилось всего десять лет, и, хотя он сам был довольно молод, мне он казался чудовищем. Я не знал, что он с нами сделает… с моей сестрой, с братом и со мной… Но я и мысли не допускал, что он оставит нас в живых. Мы обретались на охраняемой вилле недалеко от Рима и месяцами ждали своей участи.
Александр умолк и отщипнул от грозди очередную виноградину. Очевидно, эти воспоминания были столь далекими, что, проживая их в настоящем времени, он не чувствовал угрозы – напротив, получал удовольствие и будто подавал их мне как изысканное угощение.
Перебивать