– А как она на самом деле выглядела?
– Гомер не стал ее описывать, – сказал Берилл. – Он лишь передал чувства тех, кто ее видел. И этого достаточно.
– Знаешь почему? – спросил Аникет, присев рядом со мной, чтобы мы могли смотреть в глаза друг другу. – Так вот послушай, это очень важно. Вся суть в том, что у каждого свое представление о красоте. Любая попытка описать красоту потерпит поражение, потому что ее невозможно описать для всех. У всех красота разная, поэтому Елена – царица в разуме людей. В твоем разуме, в твоем воображении.
– Кроме того, – добавил Берилл, – Гомер и сам ее не видел.
– Куда уж ему было, слепому? – рассмеялся Аникет.
Они уводили меня дальше, а я все оглядывался в надежде хоть мельком увидеть, какая она была на самом деле, но фрески так и не выдали мне этот секрет.
На других стенах были изображены греческие и троянские герои, с которыми я позднее познакомился очень даже неплохо. Ахилл, Агамемнон, Одиссей, Патрокл, Гектор, Приам, Гекуба.
А потом мы подошли к фреске с изображением человека, который разительно отличался от всех героев. На нем были штаны, головной убор наподобие колпака, и он был вооружен луком со стрелами. Последняя фреска в том атриуме.
– А вот Парис, – сказал Аникет. – Первопричина всего!
Здесь, в углу, освещение было более тусклым, и я подошел ближе, чтобы лучше его разглядеть. Лицо благородное; смотрит с городской стены Трои на равнину; натянул тетиву и целится в противника.
– Неудивительно, что Елена с ним сбежала, – заметил я.
– Луций! – возвысил голос обычно сдержанный Берилл. – Парис вовсе не благородный герой. На самом деле он трус.
– Почему?
– Потому что он не сражался на мечах или копьях, как другие. Вместо этого он прятался в укрытиях на стенах и убивал издалека.
– Но если цель войны – уничтожить врага, есть ли разница, каким способом? И разве не разумнее убивать издалека, избегая опасности быть убитым самому?
– Когда-нибудь ты поймешь, – сказал Берилл, – а сейчас ты еще слишком молод.
– А в кого он целится? – спросил я, потому что не видел, куда должна была прилететь стрела Париса.
– В Ахилла, – ответил Аникет. – Ему надо было попасть в единственное уязвимое место великого воина – только так он мог его сразить.
– И он его убил?
– Да.
– Получается, трус убил самого сильного воина греков?
– Да. В жизни такое часто случается. Пусть это послужит тебе уроком.
– А я думаю, что урок таков: быть метким лучником – очень ценное умение, а новые способы добиться цели могут быть лучше старых.
– Ты слишком молод, тебе не понять, – покачал головой Берилл.
VIII
Времена года снова сменили друг друга, и только тогда пришло приглашение из императорского дворца. Это случилось в разгар лета, незадолго до восхода Сириуса, когда жители бегут из Рима в более прохладные области.
– Ну