Он снял с себя пальто, аккуратно свернул его, положил на лавку, сверху – шапочку; тросточку прислонил к краешку стола. Пригладил зачесанные назад черные волосы и радушно улыбнулся:
– А я вас другим представлял…
– Это каким?
– Да уж таким… Знаменитый конокрад, лихой человек, и наружность у него должна быть зверской; а у вас, оказывается, обличие, как у молодого бога…
– Слушай, господин хороший, тебе чего надо? Ты кто такой? Чего подъехал ко мне?
– Ой, как много вопросов сразу! Давай по порядку, степенно. Половой! – он громко щелкнул длинными белыми пальцами и, когда подоспел половой, заказал ему водки и немудреной закуски.
В движениях, в голосе, во всей манере вести себя видна была спокойная уверенность человека, который хорошо знает себе цену и которого с намеченной им дороги не так просто свернуть. Он словно не замечал настороженности Васи-Коня и будто не слышал его сердитого голоса. Выпил рюмочку водки и, не притрагиваясь к закуске, закурил длинную папиросу, выпустил дым вьющимися колечками, полюбовался на них и лишь после этого снова заговорил, сразу перейдя на «ты»:
– Василий, ты меня не бойся, я же не полицейский и даже не тайный агент.
– А кто ты?
– Какая тебе разница? Я могу и соврать, но ты все равно не поверишь. Зови меня просто – Николай Иванович. А теперь давай к делу. Хочешь отомстить Гречману? Молчи; я знаю, что хочешь, еще как хочешь! И я тебе помогу. Мало этого – еще и заплачу хорошо. Вот задаток… – Николай Иванович неуловимо быстрым жестом сунул руку в карман пиджака и вытащил толстую пачку «красненьких». Положил деньги на стол, накрыл чистой тарелкой и подвинул Васе-Коню: – Не отказывайся, дело плевое, а деньги серьезные.
Вася-Конь поглядел на донышко тарелки, помолчал и спросил:
– Чего я должен сделать?
– Да так, пустячок, сущий пустячок… Надо у Гречмана увести его гнедую тройку. Тихонько, без шума: вот – была, а теперь – нету. Понимаешь?
– И куда ее после, тройку эту, девать?
– Подгонишь к тому месту, которое я укажу, получишь остаток денег и – свободен. К нашему обоюдному удовольствию.
Вася-Конь подумал и кивнул, придвинул тарелку к самому краю стола, приподнял ее, перегнул пачку «красненьких» пополам и сунул в карман. «И как это я сам не догадался? – удивлялся он. – скраду коней, пусть пешком погарцует… Да и деньги не лишние».
Договорились они с Николаем Ивановичем встретиться на этом же месте через неделю. Встретились, все обговорили, и в третью ночь после Рождества Вася-Конь, как всегда, в одиночку и без помощников, разобрал стену полицейской конюшни, вывел лошадок, обратал их и даже не поленился бревна положить на место. А после, заскочив на одного из жеребцов охлюпкой, отогнал свою ночную добычу, как было оговорено, к неприметному домику на окраине, постучал условленным стуком в окно, и сразу же на стук вышел из калитки Николай Иванович. Поглядел на коней, довольно потер руки и негромко приказал:
– Открывай!
Ворота