Еще чуть.
Ленка говорит, что ей пора идти в дом обедать. Поднимается и задевает несколько веток боярышника – он слышит шелест, не такой, с которым расцеплялись ветви малины в лесу; шелест уже более сильный, раскачивающийся; листья будто бы подхлопывают друг друга.
– Хорошо, – Пашка больше не удерживает.
Он не находит себе места – после подслушанного разговора. Он принимается расхаживать по садовой дорожке, сосредоточенно и напряженно; от дома до кроличьих клеток и обратно.
Что-то надо делать, в конце концов!
Он прекрасно знает передачу, о которой говорил Пашка, – это его любимая игра, он смотрит ее каждые выходные. Он помнит также и состязание на горящей бумаге – оно действительно одно из самых оригинальных, – и от того, что они с Пашкой так сошлись во вкусах, он распаляется еще больше.
Он и сам думал много раз, как именно следует держать горящую бумагу, – чтобы она горела как можно медленнее, но, в то же время, не погасла. Стратегия, предложенная Пашкой, представляется ему абсолютно неверной.
В какой-то момент этих упорных, усиленных хождений туда-сюда он принимает решение доказать несостоятельность Пашкиной стратегии.
Он заходит в дом и тихо, осторожно вытаскивает из стопок газет, косо сложенных между печью и стеной – на растопку, – несколько номеров. Затем подходит к газовой плите и принимается боязливо искать спички – в первый момент даже не решаясь шарить рукой, – а только вытягивает шею, встает на мысочки, стараясь высмотреть заветный коробок между алюминиевых кастрюль.
Он боится быть замеченным – матерью или дедом.
Заброшенные кроличьи клетки образуют на окраине участка вместе с сараем небольшой закуток. Он становится в закутке – напротив одной из клеток, почти свободной, в отличие от всех остальных клеток.
В клетке нет ничего, кроме старой пластмассовой куклы с продырявленным животом, которая сидит, прислонившись к задней стене клетки.
(В остальных лежат либо дрова, либо самый разнообразный старый хлам, вроде пустых железных банок из-под краски, прорванных бадминтонных ракеток, битой посуды и пр.)
Он кладет коробок со спичками на край клетки (прутья в ней отсутствуют) и чуть пододвигает его мизинцем – к кукле. Затем принимается разрывать газетные полосы на одинаковые квадраты – поначалу осторожно, боясь наделать шума, но чем дальше, тем смелее.
В его голове постукивает: «Доказать, доказать, доказать…» – все увереннее, настойчивее.
В середине каждого квадратного листа он делает двойной расходящийся сгиб, галочкой, – морщиня столбцы газетной хроники; затем снова чуть расправляет газету. (Именно таким образом и согнута бумага в передаче – игроки держат горящую бумагу за сгиб).
«Доказать, доказать… Я выиграю у Пашки. Докажу, что его способ…»
Он берет коробок, чиркает спичкой, поджигает газеты, держа их одной рукой, потом перекладывает одну газету в левую руку; левая рука – это «Пашка», она будет играть Пашкиным способом.
К