За отсутствием разменных денег мистер Фицсаймонс вознамерился занять у меня десять пенсов на покупку означенного блюда омаров, но тут его супруга, выложив одну из моих гиней, приказала служанке разменять ее и закупить все необходимое для ужина, что та и сделала, однако сдачи принесла самую малость, заявив, что остальное рыботорговец удержал в счет старого долга.
– Экая дурища, прости господи! – заорал на нее мистер Фицсаймонс. – Ведь придет же в голову – сует торговцу золотой!
Я уж и не припомню, сколько сотен фунтов мистер Фицсаймонс, по его словам, за последний год переплатил этому мошеннику.
Наш ужин был сдобрен не так изысканными манерами, как обильными рассказами о высоких особах, с коими капитан был на короткой дружеской ноге. Я тоже не остался в долгу и с уверенностью владетельного герцога поведал гостеприимной чете о моих имениях и прочем состоянии. Я изложил все анекдоты из жизни высшего общества, известные мне по рассказам матушки, присочинив немало от себя. Уже то, что мой хозяин не уличил меня во множестве ошибок и противоречий, должно было сказать мне, что он такой же обманщик, как и я. Но такова чистосердечная юность. Прошло немало времени, прежде чем я разобрался, что в лице капитана Фицсаймонса и его супруги я обрел не слишком лестное знакомство, – напротив, укладываясь спать, я поздравлял себя с великой удачей – в самом начале моих приключений встретиться с такой достойной четой!
Правда, отведенная мне комната ясно говорила, что наследник замка Фицсаймонсбург все еще в немилости у своих богатых родичей, и окажись на моем месте юноша-англичанин, он бы сразу заподозрил неладное. Как читателю известно, люди у нас, в Ирландии, более терпимы к беспорядку, чем жители этой педантичной страны, вот почему запущенность моей спальни не слишком меня поразила. Ибо разве в замке Брейди, в великолепных апартаментах моего дядюшки, имелось хотя бы одно стекло, не заткнутое тряпьем? И разве хотя бы одна дверь там запиралась? Где не хватало замка, где щеколды или засова, а где утерян был ключ. И пусть моя новая спальня могла похвалиться всеми этими неудобствами, да и многими другими в придачу; пусть покрывалом на моей постели служило засаленное парчовое платье самой хозяйки, а туалетное зеркало было расколото пополам и не превышало размерами полукроны, это меня ничуть не смущало. Я привык к таким порядкам в ирландских домах и по-прежнему воображал себя в гостях у людей светских. Ящики комода не запирались, когда же мне удалось их открыть, они оказались доверху забиты личными вещами моей хозяйки, такими как банки с румянами, стоптанные башмаки, корсеты и всевозможные женские тряпки, вследствие чего я не стал разбирать свою сумку и только водрузил на рваную скатерть комода батюшкин серебряный несессер, где он и засверкал на диво.
Утром ко мне явился Сулливан и на мой вопрос, как там моя лошадь, доложил, что она в полном порядке. Тогда я громко и решительно распорядился насчет горячей воды для бритья.
– Это