– Найдите эти деньги, или они будут вычтены из вашей зарплаты. У всех троих. Каждый заплатит двадцать тысяч, в сумме это выйдет шестьдесят.
Я удивленно поднял брови.
– Я вас нанял, чтобы у меня было меньше работы, а не больше.
Эш встал и вышел из кабинета. Я последовал за ним, не проронив ни слова.
– Ты же не тронешь их зарплату, да?
Он покачал головой:
– Смысл не в этом. Нужно, чтобы они поверили, будто я могу так поступить.
Он блефовал. Как обычно. Он постоянно блефует, чтобы получить желаемое. И это всегда прокатывает.
– Теперь они точно найдут деньги.
– А если не найдут?
– Найдут. Ведь речь идет о долге размером в двадцать тысяч.
Эш спустился на третий этаж, руки в карманах, сигарета во рту. Мы снова зашли в кабинет к Киаре и Элли.
– Нашли? – спросила Элли, скрестив руки на груди.
– Они сказали, что ничего не знают, – ответил Эш, садясь в кожаное кресло.
– Чего? – спросила Киара, явно ошеломленная. – Мы их положили на счет позавчера!
– Они охренели? Двадцать тысяч долларов! – воскликнула Элли.
– Кто-нибудь был здесь той ночью? – спросил Эш.
– Нет, все отправились по домам. Бухгалтеры не работают после трех ночи. Мы оставили им записку.
Эш кивнул, любуясь своими кольцами. Он часто так делал, когда думал или когда хотел избежать определенной темы.
Сейчас он думает.
– Не берите в голову, девочки, – сказал он наконец. – Найдутся эти деньги.
Они вскинули брови, я тоже. В последнее время он был слишком уж расслабленный.
– Ты слишком спокоен, Эш, – сказал я, покачав головой.
– По правде сказать, это ненормально, – с подозрением вставила Киара.
И тут она ухмыльнулась. Я тоже. Угадав наши мысли, Элли тоже расплылась в улыбке. Глаза Эша потемнели, челюсть напряглась. Ну да, он все понял.
– Она так тебе подходит, Эш, ты прям светишься! – поддел его я.
Эш повернулся и просверлил меня взглядом. О, повелся-таки.
– Что? Не нравится, когда говорим о ней? – добавила Киара.
Он закрыл глаза и сжал кулаки, потом выдохнул, делая вид, что успокаивается.
– Кажется, тебя… зацепило?
Киара фыркнула, услышав слова Элли. Кузен покачал головой, не открывая глаз:
– Ладно, раз вы решили меня бесить, я вам подыграю. – Он откашлялся и серьезным тоном продолжил: – Да, она нравится мне все больше и больше. Я все время думаю о ней. Каждую ночь я смотрю, как она спит. И знаете что? Я хочу ее, хочу оттрахать ее в каждой комнате этой халупы, хочу услышать, как она кричит мое имя так громко, что несуществующие соседи побегут менять свои имена на мое.
Эш казался таким серьезным, что я даже засомневался, точно ли он прикалывается.
– Разумеется, так бы я и сказал, будь я уродом, который себя ненавидит.
Я согнулся от хохота, тряся головой.
– Возвращайтесь