Алешка почему-то нервно сглотнул и перехватил трость, будто собираясь отбиваться.
– Алексей имеет в виду новый указ, – отрывая Митю от мечтаний, вмешался гимназист Гирш. Губы его кривились в гримасе: то ли болезненной, то ли презрительной. – Господин министр просвещения Делянов предложил, Его Императорское Величество государь Даждьбожич, – в титуловании слышалось отчетливое презрение, – изволили согласиться! – Он вытащил зажатую под мышкой газету и с выражением зачитал: – «Директорам гимназий и прогимназий при приеме детей в учебные заведения учитывать возможности лиц, на попечении которых эти дети находятся, обеспечивать необходимые условия для обучения…»
– Да-да… – Алешка закивал, став удивительно похожим на тетушкиного любимого китайского болванчика – фарфорового уродца с качающейся головой. И продекламировал: – «Таким образом гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, – и Алешка торжественно, отделяя одно слово от другого закончил, – вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию»!
– А вы, Алексей, похоже, наизусть выучили, – сказал, как сплюнул, Гирш.
– Гениальные слова не худо и запомнить, – с явным удовольствием парировал Алешка. – Именно после таких деяний осознаешь величие и мудрость государя! Так что готовьтесь к исключению, сударь Гирш!
На скулах гимназиста вспыхнули алые пятна, и он шагнул к Алешке. Мысль о скорчившимся на мостовой Алешке, которого месят тяжелыми сапогами, пошитыми Гиршем-старшим, была приятной, но, увы, бесперспективной. Начнется драка, прибежит городовой… а Мите сейчас вовсе не нужно лишнее внимание
– Почему вас это волнует, Алексей? – Митя снова будто невзначай вклинился межу ними. – Вы ведь, кажется, на домашнем обучении.
– Господин Лаппо-Данилевский-младший в позапрошлом году был у нас вольнослушателем в гимназии. Но предпочитал покидать класс через окно и посиживать в кофейне, – усмехнулся Гирш.
– Алексей, так вы бездель… бунтарь? – вздернул брови Митя.
Лаппо-Данилевский скроил высокомерную мину:
– Мы с отцом решили, лучше будет, если я стану заниматься на дому. Я ведь, знаете ли, еще и в делах ему помогаю.
«Знаю».
Митя хорошо помнил, как легко и просто их с отцом приговорили к смерти в зубах восставших мертвецов – и не Алешкина вина, что не вышло, тот старался. Хотя сам, своими руками, пока не убивал: темной дымки, отмечающей убийц, на нем не было. Вот ведь как: порядочные люди – вроде самого Митя – могут и по десятку трупов за душой иметь, а Алешка остается мерзавцем, хоть с трупами, хоть без!
– …А