Келев опять манерно хохотнул.
– Функции нотариуса в странах континентального права – таких, как демократическая Россия, – необычайно высоки и ответственны. Именно к нашим необъятным северным краям относится первое в России упоминание о нотариате. – Он надул щёки, словно подчеркивая этим важность готовящегося сообщения. – Вы, конечно, догадались: я имею в виду знаменитую Псковскую судную грамоту пятнадцатого столетия.
«Типичный википедик», – подумал о нотариусе Распоров.
Своими рассуждениями завейский мистер Джингль напомнил знатока, который скороговоркой читает вслух статью из Википедии. Внешность же его – смуглое, отекшее, невнятно вылепленное лицо, мохнатые брови вразлет – напомнило Гоше насекомое. Жука-скарабея, нет, пожалуй, даже золотистую бронзовку. Или гигантского таракана, как у Кафки в «Метаморфозе». Определить его возраст было невозможно, словно у трупа, который давно начал разлагаться.
– Лучше занудный нотариус, чем веселое судебное ристалище. Ах, как душевно мы ладили, как близки были с безвременно ушедшим от нас любезным Авксентием Мироновичем, если бы вы знали! Как коллеги-юристы близки, как профессиональные законники. Почти как братья! Да и жили когда-то рядом. А ведь не зря армяне говорят, хороший сосед – дороже родного брата. Разве не так?.. Золотой был человек ваш дядюшка! Ах, какая боль! Какая потеря!.. Невосполнимая… Безвременная…
– А я и не подозревал, что дядя был юристом.
Георгий был оглушён, затоплен этим водопадом речи.
– Рад, искренне рад с Вами познакомиться, господин Распоров, – звучал без устали «мэтр» нотариата. – Слышал о вас. Точнее – читал. Ваши журналистские расследования высоко ценю. Ваши, не побоюсь, очерки, прямо-таки байопики. Голливуд без вас плачет! И такой популярный столп российской журналистики, отечественный пулитцер, можно сказать без обиняков, посетил наши скромные провинциальные палестины! – Келев закатил глаза, демонстрируя высшую степень из всех возможных градусов умиления, и продолжил, чуть ли не извиваясь от изумления. – Нотариус всегда помнит древнеримский рецепт хорошего завещания: душевный покой, зрелое размышление, здравый ум и – не побоюсь этого слова – твердая память.
Нотариус выложил из тощего портфеля несколько бумаг на совершенно пустой стол, на котором стоял только пёстрый пластиковый стаканчик из-под уличного кофе, начинённый ворохом острозаточенных карандашей. Протянул Распорову дешёвую шариковую ручку.
– Распишитесь