Торцев, ставший подозрительно тихим, как только они прошли за ленточку оцепления, с подчеркнутым вниманием прислушивался к словам инкассатора. Вдруг он стремительно прыснул в сторону, оперся о хилое деревце на обочине и сложился как перочинный ножик. Его вывернуло наизнанку прямо на газон.
– Апокалипсис, мля! Бойня кромешная… – Вздохнул Простата и передал инкассатора на руки врачам «Скорой помощи». – Пусть чувак в себя придет. Позже поговорим. – Обоим, мля, яремную вену перекусили. Эй, ты, корреспондент московский, смотреть на двухсотых будешь?
Распоров кивнул, и они подошли к телам, слегка прикрытым траурным пластиком.
Простата приподнял и чуть отодвинул его в сторону. Зрелище было ужасающим в своем анатомическом безобразии. Гоша видел погибших на войне – в Южной Осетии, в Чечне. Пострадавших от осколков мин, гранат, снарядов. Но чтобы такое!.. Псы, утончённые садисты, были явно обучены убивать; не зря люди в Средневековье верили, будто у волка в пасти целых сорок два острых зуба. После вены на шее звери атаковали жизненно важные органы несчастных, выгрызли им печень. Это был, видимо, их «поцелуй в живот».
– Быстрее уберите это, ну, слышите! Отвезите тела в морг! – Указал полицейским на трупы майор, даже не поморщившись от вида этой человекобойни. – И вымойте, мля, поскорее асфальт, рядом люди ходят, дети…
Простата обернулся к Распорову и тихо проговорил ему на ухо:
– На этот раз промолчать нам уже не удастся… Не пройдёт номер… Серую машину в перехват объявили. Но вряд ли, мля, это что-либо даст. И съемка с камер ничего нового, кроме того, что мы уже знаем, наверняка ни хрена не покажет… Тут, мля, орудовал не простой преступник. Очень даже не простой!
Да, не все так просто было у майора Простакова…
Он закурил. А потом отрезал:
– Знаю его…
– Как? Откуда? Уже? – Опешил Распоров.
И Простаков, продолжавший удивлять Гошку, оглоушил его. Он любил казаться простачком, на самом деле таковым ни в коей степени не был. И не боялся смелых гипотез.
– Это оборотень. Пёсочеловек. Ликантроп, мля, хренов!.. Я когда-то читал об этом. Его ещё называют псоглавец, или псеглавец… Пятьсот пудов, в нашей синагоге – психушка тёти Сони!
Гоша не понял, о чем и о ком говорил майор. Но репортерской интуицией своей почувствовал, какая могучая «сермяга» кроется за словами Простакова. Очень непростыми словами…
В глубине души Распоров грешным делом и сам подумывал о том, что главным действующим лицом жутких преступлений, к которым он косвенно оказался причастным, был вовсе не обычный, заурядный преступник, скажем, похмельный маньяк или обколотый торчок в маскарадной зоомаске.
Нет! Кто тогда?
Не оборотень же и не вурдалак, в конце концов… Впрочем, почему бы и нет? Сто процентов: это был он, легендарный псеглавец! Не зря же об этих странных существах так много