– Какого хрена ты делала с моим парнем на обеде? – буквально выплевывает Марика мне в лицо. Её светло-ледяной взгляд презрительно пробегает по мне сверху донизу.
– Кого ты имеешь в виду? – бесстрастно уточняю я. Марика взвивается:
– Ты под дуру тут не коси! А ну отвечай, какого черта сидела рядом со Стасом?
– Рит, что здесь происходит? – рядом с нами появляется Таська.
– Отвали, – немедленно отзывается Марика. Я усмехаюсь:
– Мы с Марикой обсуждаем, почему я сидела на обеде рядом со Стасом… Кстати, Марика, а почему у тебя к Тасе вопросов нет? Ведь она была вместе со мной. Я так понимаю, ты решила, что у меня на Стаса виды. А может, это Таська пытается его захомутать, не думала об этом?
Я откровенно смеюсь. Черт возьми, как приятно бесить Вайнштейн! Как жаль, что мне потребовалось семь лет, чтобы прийти к этому.
Умница Таська сразу включается в игру:
– Да, вдруг это я мечтаю о Стасике? Он такой горячий… – и она мечтательно облизывает губы.
Марика, кажется, сейчас взорвётся. Я улыбаюсь и примирительно кладу руку ей на плечо. Она тут же негодующе дёргает им и сбрасывает мою ладонь.
– Расслабься, Вайнштейн, – дружески советую я. – Никто не подкатывал к Стасу. Мы просто дружим. И если ты не заметила, за столом были ещё Кирилл с Лео. Думаешь, они тоже пытались строить Камаеву глазки? Кстати, маленькое уточнение: Стас говорит, что он не твой парень. Ты уж определись, как его называть.
С этими словами я отодвигаю Марику с дороги. Таська хватает меня под ручку, и мы чинным шагом отправляемся на променад по коридору.
– Ты что-то сильно борзая стала, – доносится нам вслед. – Не боишься?
– Я хомячков не боюсь, – кричу я не оборачиваясь и машу над плечом ладошкой. По дороге Таська умирает от смеха, а я не могу отделаться от мыслей о Стасе. И о том, что угораздило же меня влюбиться в того, на кого положила глаз Марика Вайнштейн…
В таких мыслях проходит весь оставшийся день. Я почти не слушаю учителей, из-за чего хватаю пару на русском, а все потому, что не могу выбросить из головы пронизывающие аквамариновые глаза.
И на тренировке дело идёт не лучше. Я рассеянна, не могу собраться, и элементы, которые прежде легко у меня получались, сегодня совсем мне не удаются. Впервые я с нетерпением жду конца тренировки и почти с облегчением вздыхаю, когда нас наконец отпускают.
Вечер выдаётся холодным, и, выходя под пронизывающий февральский ветер, я покрепче заматываюсь в тёплый шерстяной палантин, радуясь собственной прозорливости. До остановки бежать минут десять, да ещё автобус ждать непонятно сколько, без шарфа я бы точно замёрзла…
Когда