И когда в Тихвине вместе с сотней других израненных и подлечившихся я встал в очередь на прием к заместителю председателя горисполкома, то волновался не меньше, чем на экзамене по физике в десятом классе. Но когда плотный, очень серьезный человек в гимнастерке, которому я подал свои документы, долго смотрел мне в глаза, я стал совершенно спокоен и понял, что я уже дома.
Стоял сентябрь сорок третьего года. В городе не чувствовалось бабьего лета, но я успел его повидать по пути домой. Хорошо, что на станции «Ладожское озеро» я не стал дожидаться поезда, а проголосовал по старой фронтовой привычке. Эта дорога была увертюрой моего возвращения в Ленинград. Ветер мешал дышать, а я думал, что это – от счастья…
Леса красовались, желтые, сухие. Парадные. Ладога мелькнула очень синей с белой каймой пены вдоль усыпанного галькой пустого берега. И все-таки первыми ленинградцами, которых я увидел, были ребятишки – они играли на крыльце деревянного дома в Парголово.
Грузовик, на котором я приехал с Ладоги, резко затормозил возле Металлического завода. Я расцеловал шофера и стал совать ему все деньги, которые только у меня были, а он, не на шутку рассердившись, послал меня к черту. Минутой позже я попросил у прохожего прикурить, и он отдал мне целую коробку спичек, сказав: «Бери, бери, солдат. Чего-чего, а спичек у нас достаточно!», я почувствовал, что я еще никогда в жизни не был так благодарен людям. Я понял, что ничего еще не потеряно и не растеряно, что есть счастье, что оно будет, хотя впереди еще немало горя и испытаний, но мне было бы еще труднее, если бы мой город не позвал меня, и мое сердце не привело меня к нему.
Потом я шел пешком на свою Петроградскую сторону по набережной Невы. Она – моя главная дорога в Ленинграде. На площади Пушкина рвались снаряды, но мы вместе с другими прохожими старались не обращать на них никакого внимания: ведь все мы – ленинградцы, фронтовики. И тогда я понял, что окончательно вернулся в Ленинград.
Сентябрь 1943 – 16 апреля 1953–1980 годы
Страницы фронтового дневника
Я помню, как уходили на фронт в первые дни войны. Окна моей комнаты – прямо на школьный двор. Двор школы, где я учился почти девять лет. Я обычно выбегал из дому, услышав звонок, и через две минуты был уже в классе. С первого дня войны в школе открылся призывной пункт. Кончались белые ночи. Мы часами не могли уснуть – со двора доносились гул разговоров, слова команд и бесконечные песни. На фронт уходили тогда сотни и тысячи… Теперь ухожу я.
В военкомате, расположенном в одном из прекрасных домов на Невском, где до войны был клуб артистов, –