Подавив раздражение, она неохотно опустилась на кресло, нервно постукивая ногой, не в состоянии спокойно сидеть. Очевидно, Каяс заметил ее беспокойство, поскольку на его лице отразилось понимание.
– Мне жаль, что тебя заставили это сделать, – наконец сказал он.
Фейт отвела от него взгляд и сурово уставилась на янтарное пламя, сжав губы при упоминании убийства, совершенного ею прошлой ночью. Именно поэтому она не спала – чтобы сосредоточиться исключительно на возведении стен вокруг своих эмоций, которые бушевали внутри и готовы были вырваться наружу. Она не могла позволить себе сломаться сейчас. Предстояло проделать большую работу, спасти другие юные жизни.
Каяс продолжил:
– Знаю, ты не захочешь это слышать, но ты поступила храбро.
Он был прав: меньше всего ей хотелось слышать подобные слова. Ни один ее поступок не заслуживал похвалы.
– Не действие, а намерение отделяет добро от зла.
Фейт покачала головой, желая выбросить его слова из головы. Она не заслуживала утешения; не заслуживала оправдания своим действиям. Злость заставила ее подскочить на ноги.
– Ник прислал тебя? – спросила она, словно обвиняя его.
– Нет, – спокойно ответил фейри.
– Тогда зачем ты здесь? – Она не смогла скрыть резкий тон, выдававший, насколько плохо и мерзко было у нее на душе.
– В последнее время ты отдалилась и не присоединилась к патрулю.
Фейт ждала продолжения, не в состоянии поверить, что он пришел, потому что волновался за нее. С чего бы ему?
– Я в порядке.
Он изогнул бровь, бросив взгляд на ее стиснутые дрожащие кулаки.
– В самом деле?
– Да, – процедила она сквозь зубы.
Каяс не стал возражать и небрежно закинул лодыжку на колено. Фейт оставалось только недоверчиво смотреть на него и продолжать злиться.
– Я хочу побыть одна, – выдавила она, стараясь не выплеснуть на него все свое недовольство. Он меньше всего заслуживал ее гнева.
– Нет, не хочешь.
Ее ноздри гневно раздувались от брошенного вызова, хоть и служившего благой цели. Она не отрывала взгляда от его карих глаз – таких невинных и теплых – и чем дольше смотрела на мальчишеское лицо, тем сильнее злилась в попытке понять, почему он так добр к ней. Что бы он ни прочел на ее лице, легкая улыбка тронула его губы. Фейт не смогла ответить тем же. Если вина и горе пересиливали гнев, то она лучше впадет в холодное оцепенение.
– Тебе не обязательно навещать меня, Каяс. – Слова слетели с ее губ как шепот, приглушенная мольба.
Каяс поерзал на стуле и небрежно заметил:
– Все мы нуждаемся в компании.
Ее брови дрогнули.
– Кроме того, у меня нет более достойного занятия.
Он усмехнулся, и тогда Фейт все же улыбнулась и даже коротко рассмеялась