Религиозный импульс, а не деятельность КСУ или торговля пушниной привел в 1642 г. к основанию Монреаля. Оно стало следствием действий группы французских религиозных мистиков, охваченных идеей создать в дебрях Канады город миссионеров. Руководил ими благочестивый военный Поль де Шомде де Мезоннев, а вдохновляла их энергичная и благочестивая мирянка Жанна Манс. Они собирались обратить индейские племена в католичество, убедив их поселиться вместе с французами и фактически стать ими, одеваясь, работая и думая, как французы. Однако аборигены в большинстве своем остались равнодушными к этой идее. Несмотря на идеализм и мужество многих основателей Монреаля, в 1650-е гг. миссионерское сообщество распалось, погрязнув в долгах и разочаровавшись в результатах своей деятельности. К этому времени потребности поселенцев и коммерция стали превращаться для Монреаля в raison d‘е́tre119.
Иезуиты избрали иную миссионерскую стратегию. Они предпочитали сами жить среди аборигенов, изучая их языки и общественное устройство, с тем чтобы более успешно обращать их в христианство. Иезуиты отправились ко всем дружественным французам племенам, но основное внимание сконцентрировали на гуронах как на самом большом, наиболее оседлом, организованном и влиятельном племени внутри «французского альянса». В 1634 г. преподобный Жан де Бребёф привел на территорию гуронов трех миссионеров, и через несколько лет иезуитская община там состояла из самих миссионеров их помощников, слуг и солдат – всего более пятидесяти французов. В 1639 г. преподобный Жером Лальман приступил к строительству укрепленной миссии Сен-Мари неподалеку от побережья залива Джорджиан-Бей. В этой миссии имелись часовня, больница, хлева для скота, дома для французов и для обращенных ими гуронов, и эта миссия представлялась и самим иезуитам, и их помощникам частицей Европы в самом центре страны туземцев.
В Новой Франции иезуиты оказались перед исключительно серьезным вызовом. Образованные люди, знатоки теологии и других наук, они столкнулись с тяжелыми физическими трудностями жизни в дикой местности, населенной варварами. Не менее обескураживающим представлялся им и образ жизни гуронов. Система воспитания детей, вступление в брак и похоронные обряды – все традиционные обычаи гуронов – казались миссионерам либо устрашающими, либо непонятными. Не могли вдохновить их и немногочисленные успехи их деятельности, так как, несмотря на активную миссионерскую работу, начавшуюся в 1615 г., к концу 1630-х гг. фактически ни один гурон не принял христианства по своей воле.