– Ты почему меня чмом назвал? Борзеешь потихоньку, студент? И в костёр меня ронял?
– Оборзеешь тут с тобой!
В крохотной избе сразу стало невыносимо жарко, с потолка закапали капли, но измученные люди и не думали реагировать на такие мелочи. Сейчас для них было выносимо всё, кроме холода. Они проснулись лишь в одиннадцать от мороза, проспав два часа. Печь была ледяная, будто и не топили её, потолок – во льду, зато на улице вовсю светило солнце. Первые полчаса спросонок ноги не двигались, но дальше пошло веселей. Они ещё дважды пересекли медвежий след и, наконец, достигли перевала.
– О-хо-хо! – заорал Вася во всю дурь.
– Не ори! Медведь услышит.
– Теперь-то я до избы и съеденный дойду! Тут километра три осталось, и всё под гору.
Уже смеркалось, когда перед ними предстала огромная поляна. На ней из снега торчали безглазые полуразваленные избы и покосившиеся заборы. Пройдя весь посёлок, Вася с гиканьем припустил к стоявшей на отшибе единственной целой избе.
– Радость ты моя! Вот был бы номер, если б с ней что-нибудь случилось за год!
– Будет номер, если нас там сейчас медведь ждёт, – обеспокоился Валя.
Но следов вокруг не было, стёкла – на месте, дверь припёрта снаружи поленом.
– А вдруг он на чердаке спрятался и нас ждёт? – подал мысль Валентин, у которого страшный зверь не выходил из головы.
Но друг уже штурмовал присохшую дверь. Они вошли в тёмные сени, открыли ещё одну дверь, и взору их открылась комната, некогда бывшая жилым деревенским помещением, попросту – избой, а ныне превращённая в охотничью избушку со всеми вытекающими последствиями. В комнате было темно. Вася ворвался внутрь, пригнув голову, так как дверь была сделана явно не по его росту, и с ходу что-то забодал. Сматерился, шагнул в сторону и снова куда-то врезался:
– Чё тут понавесили? Бегемотов сушёных, что ли?
– Может, слоновий тампакс? – подсказал Валя, недоверчиво заглядывая под нары.
Толстый, согнувшись в три погибели, крадучись прошёл к дальней стене, в которой тускло светилось загаженное мухами окошко. Под ним красовался сколоченный из неважно струганных досок средних размеров стол, по бокам – двое широченных нар. Уронив на левые рюкзак, Вася закряхтел, распрямляя спину, и блаженно простонал:
– Вернулся дрозд на обсиженное место.
Валя упал на правые, не в силах вылезти из вросших в плечи лямок. Они осмотрелись, привыкая к темноте и застоявшемуся воздуху, густой смеси мышиного помёта, плесени, табачного дыма и псины. Комната была примерно четыре на пять метров, между потолком и Васиной макушкой зазор не просматривался. Кроме вышеуказанной мебели почти посередине избы, чуть ближе к левому краю и дверям, стояла солидная буржуйка, целый