идущих дальше, в глубину канала,
но здесь на берегу, на той последней
перед водой, ты медленно сказала,
что если жить, то где-нибудь, где так же
вода и небо и немного суши,
чтоб если вдруг случится что однажды —
нашлось местечко успокоить душу.
Зимний пейзаж с продолжением
Вот дерево – оно ещё живёт.
Погода разрешила продолженье
недолгое, как раньше перелёт
осенний птицам. Воздух без движенья.
Ворона, сев на ветку, мелет чушь,
кромсая коготком древесный остов
он недовольства, что в такую глушь
завёл язык, а выбраться – непросто
из этих мест. Любой ориентир,
как отраженье, пялится обратно
на свой оригинал. Холодный мир
грозит бесчинствами и снегом, вероятно,
по самое гнездо. Она глядит.
В глазах тоска, а небо – дальше. Дальше.
Сильней сжимает ветку – впереди
ещё зима, т. е. проблемы, значит.
«До Рима не добраться – от тоски…»
До Рима не добраться – от тоски.
А до Москвы, тем более – не выйдет —
все поезда настолько коротки,
что даже в проездном билете имя —
не гарантирует поездку вдоль реки.
Куда-нибудь, в деревню, налегке,
всю собственность упрятав по карманам.
Туда, где паучок на потолке
рисует карту мира, как-то странно
сближая страны, где вода в реке
не пахнет тиной, как вода из крана.
Куда-нибудь, в заштатный городок,
затерянный во глубине Отчизны,
где старожилы коротают срок,
не отличая вымысла от жизни.
И где правитель глуп, но не жесток.
До Рима, до Москвы… – куда-нибудь,
где есть покой, и только ветер душу
терзает беспокойством – в добрый путь
туда, где мир ещё способен слушать
того, чей шёпот, слышимый чуть-чуть.
Ещё одна зима
Ещё одна зима наполовину состарилась – не худшую, наверно.
И, созерцая общую картину,
вдруг видишь, что вокруг не так уж скверно
всё получилось – и не только выжил,
но даже умудрился не замёрзнуть
в пустой квартире. Из прогнозов слышал,
что дальше будет всё уже серьёзно.
Как будто бы уже конец творенью.
Но дворник чистит снег, горят витрины.
И я пишу своё стихотворенье,
чтоб тоже не пропасть – наполовину,
на четверть даже, не смотря на возраст,
что исчисляю не по дням рожденья,
что было бы, наверно, слишком просто,
сместив в календаре расположенье
печальных цифр. Погода греет память
своим присутствием в окне. Горит светильник.
Чернила не о тех, кого нет с нами,
страдают, но о выживших. Будильник
который