И сделала шаг в сторону реки, вложив свою руку в костистую длань белоглазой госпожи.
– А теперь возвращайся, Есения, у тебя есть дела, – сказала Смерть.
У меня вдруг резко закружилась голова, подогнулись колени, я даже толком не успела осознать происходящее, как рухнула в бездну.
– Госпожа! – меня кто-то настойчиво потряс за плечо.
– Ох! – простонала я, не понимая, что происходит, лишь ощущая боль во всём теле, казалось, что даже волосы болят.
– Марк, а ну, живее! Чего стоишь, глазами лупаешь? Подними госпожу Есению и уложи на кровать.
На какую кровать? На ту, в которой умерла бабушка? Ох, нет! Не хочу! Но губы не слушались, потому возразить я так и не смогла.
– А может, лучше отнести госпожу в её опочивальню? – я почти сразу узнала голос Режины. Ой, спасибо, девочка! Буду век благодарна. Я не брезгливая, вовсе нет. Просто… Ну нельзя же так.
Пока гномчисс нёс меня на второй этаж, боль поутихла. Я смогла разлепить веки и мутным взором осмотреться.
– Всё будет хорошо, леди Есения, – рядом прозвучал заботливый голос Нанни. Лёгкий скрип двери, и вот меня бережно уложили на прохладные простыни. – Вам нужно поспать, новый день, новые краски. Поверьте мне, всё будет хорошо.
Мне помогли попить воды и укрыли мягким пледом. Я тут же провалилась в сон без сновидений. Больше никто ко мне не являлся и не грузил сложными темами.
Солнечный луч проник через распахнутое окно и лизнул меня в щёку, затем пробежался по сомкнутым векам, и заставил открыть глаза.
Как же хорошо, когда ничего не болит! Когда ничто не давит на грудь. Когда руки-ноги послушны моей воле.
И вообще, такое ощущение, будто я заново родилась! Нереальная лёгкость в теле! Мне всего лишь сорок пять, но я уже и позабыла, какого это, когда не ноет спина даже после сна. Последние лет десять из-за грыжи в поясничном отделе позвоночника и спондилоартроза страшно немело бедро и противно ныли слабые мышцы, оттого сон был поверхностный, и за ночь я много раз меняла позу, непременно с подушкой между коленями. А сегодня… Просто невероятные вещи!
Легко вскочив на ноги, потянулась, в голове крутилась вчерашняя непростая ночь. Бабушки Мишель больше нет. Я хотела плакать, но в глазах было сухо. Подхватив полотенце, направилась вон из комнаты. Хотелось умыться. А лучше принять ванну, но я её тут не видела, стоит уточнить у Нанни.
Войдя в уборную, погляделась в маленькое зеркальце над умывальником.
И отвернулась было, чтобы повесить