– Я знаю, он становится жесток, когда ему перечат. Он теряет голову от ярости. Я слышал рассказы на этот счет.
– Что слышал?
– То, что говорю тебе. Но он осторожен. Наверно, потому он велел спрятать тела. Я невиновен.
– Ты? Который пользуется награбленным. Говори, как найти твоего хозяина.
– По той лестнице. – Могильщик кивком головы пытался показать дорогу. – Дальше. На третий этаж. Там его комнаты. Но сейчас его нет. Он в ратуше вместе со всеми.
– Дверь к нему открыта?
– Да, да. Слуги поднимаются. Это черный ход. А он заходит с улицы.
– Ты запираешь эту дверь изнутри?
– Да. Иногда я сплю здесь.
– Сегодня останешься со мной. Будешь лежать тихо или я суну тебя лицом в крысиную нору. – Михаил вновь заткнул могильщику рот, для надежности примотал кляп к голове, натянул поверх мешок, проверил крепость веревок, оттащил тело в угол и завалил мешками. Потом обследовал помещение, и нашел, что искал. В глубине склада обнаружилось окошко, забранное железной решеткой. Он открыл его изнутри, выбрался наружу и плотно прикрыл за собой. Окно выходило в тупик. Отсюда можно было проникнуть в дом, не привлекая внимания. Маску он снял еще раньше, тщательно отряхнул одежду, еще раз прошел мимо запертых ворот. И вернулся на площадь.
Людей там и в самой ратуше поубавилось, но прием еще продолжался. Герцогиня была занята шахматами. Михаил устроился в дальнем углу и окликнул Альберта. Тот обрадовался.
– Я все время здесь. Но, пожалуй, собираюсь идти спать. – Михаил зевнул.
– Что ты. Здесь весело.
– А где хозяева? Счастливцы, которые уцелели от болезни.
– Вон тот – городской голова.
– А тот в зеленом?
– Того не знаю. А этот с черными усиками – господин Сабана. Живет через дом от нашего.
– А рядом с ним?
– Откуда я знаю? Они вернулись в город вслед за нами. Прятались по деревням. А с этим Сабана мы пили вчера вечером. За любовь. Какая-то красотка расцарапала ему лицо.
– Ты, видно, был рад выслушать его рассказ. – Михаила захлестнула злоба.
– Нет. – Просто сказал Альберт. – Было скучно. Мати была занята у герцогини. Я случайно попал в их компанию.
– Я слышал, кое-кто из здешних собирается идти с нами. И этот Сабана?
– Нет. Он станет замаливать старые грехи, когда не сможет делать новых. Так он сказал. Зачем он тебе?
– Мне? Это ты начал разговор. Какое мне дело до него?
Между тем, герцогиня встала. Музыка смолкла. Миллисента кивнула всем сразу и двинулась к выходу. Гости потянулись следом. С площади стали расходиться. Часть паломников остановилась в гостинице, заполненной теперь до отказа. Людей помоложе и попроще разобрали зажиточные граждане, бедняки заполнили постоялые дворы. Денег с пилигримов почти не брали, церковь запретила наживаться за их счет. Все делали Божье дело. Опустевшие после мора дома не занимали. Герцогиня отдала на этот счет строгое распоряжение.
Михаил соображал, как ему избавиться