Уже на следующий день, 16 июня, в Кремле начала работу сессия Верховного Совета СССР. В самом начале, по представлению К. У. Черненко и на основании принятой на пленуме ЦК рекомендации, Ю. В. Андропов был избран и Председателем Президиума Верховного Совета. В тот же день был заслушан большой доклад министра иностранных дел СССР А. А. Громыко «О международном положении и внешней политике Советского Союза». В прениях первого дня сессии, несмотря на важность вопросов, поднятых в докладе Громыко, участники прений возвращались к повестке пленума ЦК.
Сам феномен пленума по идеологии был для 1980‐х годов если не анахронизмом, то безусловным возвращением даже не в брежневские, а в еще более ранние времена. Приведем цитату из воспоминаний М. С. Горбачева:
Мысль о проведении Пленума по идеологическим вопросам принадлежала Андропову. Его беспокоило политическое, идейное и нравственное состояние общества, и он надеялся, что Пленум ЦК сможет изменить подходы к идеологической работе, сделать ее более эффективной.
По существовавшему официальному раскладу за идеологию отвечал Черненко. Ему и было поручено готовить доклад. А поскольку сведения о состоянии здоровья генсека уже перестали быть тайной, «идеологическая братия» Зимянина, примыкавшая к Черненко, воспрянула духом, держалась сплоченней и уверенней и, видимо, стала рассматривать это выступление чуть ли не как официальное реанимирование «брежневизма».
Политбюро в подготовку доклада практически не вмешивалось. Когда он был разослан, я прочел его, пришел к Юрию Владимировичу и сказал:
– Этого просто нельзя допустить! Не проводили пленумов по идеологии четверть века. И выходим с подобным докладом?!
Самым нелепым было то, что весь текст – к случаю и без случая – обильно и демонстративно пересыпался цитатами и ссылками на Андропова. Тем самым его имя и его курс связывались с этим сводом застойных правил и запретов, сочиненных бригадой Зимянина. Открытый вызов – вот что, по моему мнению, означал данный доклад.
Я сказал, что, если он не возражает, мне надо попробовать переговорить с Черненко, но при любом исходе нашей встречи Юрий Владимирович должен выступить на Пленуме. Встретившись с Константином Устиновичем, соблюдая максимальную тактичность, я стал излагать ему свои соображения по докладу. <…> Ничего не было изменено. Советы мои остались без внимания. <…>
От Пленума, состоявшегося 14–15 июня 1983 года, и прежде всего от доклада Черненко «Актуальные