Характерные, своей интонацией напоминающие культурно-политические декларации 40‐х годов, призывы к изображению «положительного героя», интенция подавления идеологических или эстетических отклонений от нормы и замены их новым партийным культурным конструктом без оглядки на реальность плюралистического культурного ландшафта, разделенного на фракции, – все это делало постановление попыткой оживления ортодоксального социалистического реализма, —
писал в своей монографии, очерчивая в том числе и причины этого постановления ЦК, Дирк Кречмар18.
По сравнению с первыми послевоенными годами, когда постановления партии по вопросам культуры становились детонаторами масштабных идеологических кампаний во всех областях жизни советского общества, постановление 1982 года никаких тектонических сдвигов не произвело, все ограничилось дежурными откликами творческих союзов19 (как писал в связи с этим М. С. Горбачев, «все отделы ЦК сидели над изобретением подобного рода „откликов“, демонстрировавших всенародный и всемирный „резонанс“»20), а также традиционными собраниями в творческих союзах, редакциях, издательствах.
То были едва чувствительные события даже по сравнению с предыдущими идеологическими встрясками: отмеченным в начале 1982 года 10-летием постановления ЦК КПСС от 21 января 1972 года «О литературно-художественной критике», а также постановлением ЦК КПСС от 26 апреля 1979 года «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы».
Литературная критика – соглядатай над писателями – считала свой долг перед партией исполненным, как и писал бывший новомировец А. И. Кондратович (1920–1984):
Нетрудно заметить, что в последнее время наша литературная критика стала критичнее, паводок комплиментарности, затопивший, кажется, все литературные и нелитературные издания, если и последние касались литературы, понижается. И это, разумеется, прямое следствие постановления Центрального Комитета партии «О литературно-художественной критике», в котором решительно говорилось о том, что критика должна более активно соединять взыскательность с тактом, изгонять из своего обихода субъективизм, неоправданную комплиментарность, приятельские и групповые пристрастия. Чаще стали появляться критические рецензии, больше острых, нелицеприятных высказываний. Да и в похвальных отзывах стали прибегать к замечаниям, без них теперь вроде бы и нельзя обойтись. Догадались, наконец-то, что нельзя, не бывает так, чтобы все было хорошо и безупречно. Сплошные похвалы становятся неприличием. И то слава богу, а то ведь что ни произведение, то шедевр, если верить, конечно, печатному слову, а таких верящих много, и надо только радоваться этому, что еще не разуверились. Но для того, чтобы не разуверились, а еще больше верили, надобно всего только одно – чтобы о произведении всегда писалась правда21.
Андропов хотя и был, согласно характеристике,