Победы, которые не умирают. Юлия Ефимова

в остальных частях Эллады. За время странствий Клеант успел уловить разницу в отношениях между отцами и детьми родного государства и других стран, хотя ни за что не признал бы этого вслух. Он привык быть один, но, глядя на Гектора с Проклом, испытывал какое-то тоскливое одиночество, ведь собственного отца он видел крайне редко. Отцами в Спарте были для него все взрослые. Все – это всё равно, что никто, внезапно осознал Клеант, глядя, как Гектор за ужином весело переговаривается с Проклом, припоминая их общие приключения и делясь мечтами. Именно этого – жизни с родителями – и не было у спартанцев. Странно, но даже то, что завтра начнутся игры, не вызывало у Клеанта столь сильных эмоций, как возможность сидеть рядом с такими разными людьми и слушать их беседу, видеть ободряющую улыбку Праксидама.

      Разговоры окончились за полночь, и все разбрелись по палаткам в предвкушении завтрашнего дня. Клеант, как оказалось, палатки не имел, а спал под открытым небом. Гектор предложил новому приятелю перебраться к ним, но спартанец отказался. Где-то он умудрился собрать тростник и теперь укладывался на сооружённую из него подстилку, словно ничего более мягкого не знал. «А может, так оно и есть? – подумал Гектор. – Может, в Спарте это обычное дело. Надо будет спросить».

      Подходил к концу длинный день. Гектор устал, но даже сейчас, когда голова клонилась к земле, а глаза отказывались открываться, мальчик был счастлив. Завтра он увидит Олимпийские игры.

***

      Перед рассветом люди засобирались, чтобы успеть донести до богов свои чаяния, мечты и благодарности. Гектор с трудом продрал глаза и почти на ощупь вылез из палатки.

      Ветер пробирал до костей, и не было ещё солнца, чтобы сгладить его силу, однако Гектор почти не ощущал холода. Впереди всех ждал трудный, но чудесный день, и предвкушение грядущих побед уже витало в воздухе. Начинаются Олимпийские игры!

      Наскоро перекусив лепёшками, Гектор с отцом, Праксидам и Клеант, который казался на удивление хорошо выспавшимся, отправились к ограде Олимпийского святилища. Туда же стекались многочисленные людские ручейки, постепенно заполняя местность вокруг ограды.

      Гектор подпрыгивал на месте, пытаясь что-либо разглядеть, но это было почти невозможно. Даже более высокий Клеант напрасно вытягивал шею. Вокруг стоял невообразимый гул голосов, перекричать который никто и не пытался. Праксидам рукой указал, куда смотреть, и мальчики заметили огромную процессию, выделявшуюся на фоне толпы спокойствием и собранностью. Тьма постепенно рассеивалась, и стали видны пурпурные мантии двух агонофетов, распорядителей состязаний, и белые – жрецов. Жрецы держали на привязи животных, среди которых стояли два огромных быка, предназначенных в жертву Зевсу Олимпийскому. За жрецами выстроились именитые граждане разных городов в богатых одеждах, с дарами в руках, и спортсмены в накинутых плащах. Гектор хотел было задать несколько