Прикосновение Аполлона. Светлана Еремеева

слова. Его голос звучал как петли старой несмазанной двери, как колеса телеги, что мчалась по ухабам где-нибудь в грязной дождливой глуши – посреди разбитых дорог и нескошенных полей. Его голос уничтожал его собственную глубину, убивал Луиса как большого актера. Таня впервые поняла, что главной проблемой Луиса было дыхание. Ему словно не хватало сил дышать всей диафрагмой. Что-то сдерживало его. Появлялся некто невидимый, воздействующий на Санчеса. Он словно протягивал руки к его шее и груди и сдавливал. Санчес боялся чего-то. Таня поняла это сегодня, когда смотрела на его подвижное, но молчаливое лицо. Его глаза выдавали очень многое. Он чего-то боялся. Он не мог впустить в себя того, кого изображал. Он не жил своим персонажем, не переходил в его состояние, в данной роли он был лишь очень талантливым Луисом, изображавшим кого-то, кто так и не мог проникнуть в него, не мог стать им. Аполлон словно бы не впускал его, не позволял ему сыграть себя.

      – Ты понимаешь, что с ним не так? Ты сам понимаешь? – спросила Таня.

      Дик вглядывался в лицо Луиса, застывшее на экране в стоп-кадре.

      – Голос… Дыхание… – тихо пробормотал Дик.

      – Вот. Я подумала о том же.

      – Что-то творится с его голосом. Раньше он не был таким.

      – Нет, Дик. Он всегда был таким. Просто ты не хотел замечать этого. Да и роли были совсем другими.

      Дик пожал плечами.

      – Возможно, что и так…

      – Дик, ты прости, но ни одного приза с ним ты так и не получил.

      – Но зато фильмы с ним хорошо продаются.

      Таня громко хихикнула.

      – Еще бы! От него глаз не оторвать… Массовый зритель не вслушивается в такие мелочи. А вот специалисты это понимают. Думаю, именно это они и понимают.

      – Да… – Дик отрешенно посмотрел на Таню. – Думаешь, нужно отказаться от него?.. У него сейчас сложный период. Он сорвется.

      – Нет, Дик… Нет…

      Дик смотрел на нее во все глаза.

      – Что ты имеешь в виду? – спросил он.

      – Нет. Мы не откажемся от него.

      – Правда?

      – Да. Мы заставим его говорить иначе. Дышать иначе. Я попытаюсь заставить его дышать иначе. Я должна открыть в нем глубину. Я беру это на себя, Дик.

      – Обещаешь?

      – Обещаю.

      Дик улыбнулся и снова посмотрел на Луиса. Картинка ожила. Санчес повернулся к ним спиной и стал удаляться куда-то вглубь старинной узкой улицы. Мимо него проходили люди в белых одеждах, их лица были невидимыми, завешенными кусками материи. Он шел все дальше и дальше. Вот от него осталось лишь крошечное светлое пятнышко. Оно светилось издалека. Оно медленно превращалось в яркий свет, в солнце, всплывающее над крышами домов и острыми верхушками зеленых кипарисов.

***

      Таня вышла из гостиницы и направилась вниз по улочке по направлению к порту. Солнце пекло беспощадно, разъедало глаза и кожу на лице. Таня достала из сумки бутылку с водой, открутила крышку и хотела сделать глоток, как вдруг услышала тихий хриплый голос, раздававшийся откуда-то снизу,